Сборник - Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

Первоприсутствующий: Вторую копию вы получили взамен первой. Г-н судебный пристав, все ли лица вызванные явились?

Судебный пристав: Имею честь доложить, что не явилось четверо: полковник Дворжицкий, ротмистр Кулебякин, городовой Денисов и сын купца Гольденберг.

Обер-секретарь доложил Особому присутствию причины неявки означенных свидетелей, а именно: первые трое, по медицинским удостоверениям, не могли явиться вследствие болезни от ран и повреждений, а Гольденберг – за смертью.

Первоприсутствующий: Прошу заключения г-на прокурора.

Исполнитель] об[ер-] прокурора Муравьев: Принимая во внимание, что свидетели Дворжицкий, Кулебякин и Денисов не явились в суд вследствие законно удостоверенного болезненного состояния и руководствуясь 4-м пунк[том] 388-й ст[атьи] Уст[ава] уголовного] судопроизводства, я полагал бы неявку их признать законною. Затем, признавая эти показания имеющими в деле существенное значение и на основании 626-й ст[атьи] Уст[ава] уголовного] судопроизводства подлежащими прочтению по ходатайству сторон, я отсутствие их не считаю препятствием к слушанию дела. Вместе с тем я имею сделать заявление, касающееся умершего Гольденберга. Обвинительная власть указала свидетеля Гольденберга в списке, приложенном к обвинительному акту, и тем самым заявила о своем предположении воспользоваться на суде показанием этого свидетеля посредством его прочтения, на основании 626-й ст[атьи] Уст[ава] уголовного] судопроизводства, разъясненной решениями Правительствующего сената. Руководствуясь этими решениями, именно 1869 г[ода] № 137, того же года № 831, затем 1874 г[ода] № 456, я в настоящее время имею честь заявить, что показание Гольденберга, имеющее значение свидетельского показания по отношению к другим подсудимым, должно быть прочитано на судебном следствии, и под условием этого прочтения обвинительная власть считает возможным продолжать судебное следствие.

Первоприсутствующий: Что может заявить защита по вопросу о продолжении заседания?

Прис[яжный] пов[еренный] Унковский: Я со своей стороны полагаю, что неявка четырех свидетелей не может служить препятствием к продолжению дела, и также не вижу никакой причины к неудовлетворению ходатайства г-на прокурора.

Прис[яжный] пов[еренный] Хартулари: Я присоединяюсь.

Прис[яжный] пов[еренный] Герке 1-й: Я тоже.

Прис[яжный] пов[еренный] Герард: Я не вижу препятствия к слушанию дела, но что касается показания умершего Гольденберга, то в свое время, когда явится момент для прочтения его показания, я прошу предоставить мне слово о возможности или невозможности чтения этого показания.

Первоприсутствующий: Не признаете ли вы возможным сделать это заявление теперь же?

Герард: Я полагаю, что чтение показания Гольденберга с формальной стороны не может быть допущено в настоящем заседании. Я это основываю на следующем соображении. Правительствующий сенат в своих решениях многократно разъяснял, как совершенно справедливо заметил г-н прокурор, что показания умерших сообвиняемых могут читаться как показания свидетелей, но Гольд енберг никогда не был сообвиняемым с настоящими подсудимыми. Он судился по совершенно другому делу, и в преступлении 1 марта Гольденберг не обвиняется; он не был привлекаем ни в качестве свидетеля, ни в качестве обвиняемого. Поэтому чтение его показания с формальной стороны не может быть допущено и не может оправдываться ни законом, ни решениями кассационного сената.

Прис[яжный] пов[еренный] Кедрин : Я присоединяюсь к только что высказанному заявлению.

Прокурор: В объяснениях г-на защитника подсудимого Кибальчича, очевидно, есть недоразумение. Действительно, Гольденберг не был предан суду и за смертью не мог привлекаться к делу о преступлении 1 марта; но подсудимый Желябов, один из настоящих подсудимых, подлежал привлечению к суду и не был привлечен только за неразысканием по тому же делу, по которому был привлечен в качестве обвиняемого при своей жизни Гольденберг. Поэтому Гольденберг и Желябов являются обвиняемыми по одному и тому же делу. В числе обвинений, падающих на Желябова, есть обвинение в приготовлении взрыва на Лозово-Севастопольской железной дороге, под городом Александровском, падающее также и на Гольденберга. Ввиду изложенных фактов обвинение продолжает настаивать на прочтении показания Гольденберга.

Герард: В таком случае Особое присутствие может из показания Гольденберга ограничиться прочтением только тех частей, которые касаются виновности Желябова и Гольденберга относительно взрыва под Александровском.

Первоприсутствующий : Г-н прокурор, вы просите прочесть все показание Гольденберга или только выдержки, относящиеся до Желябова?

Прокурор: На основании решения Сената по делу Багрянцова, на представителя стороны, требующей прочтения показаний такого свидетеля, как Гольденберг, возложена обязанность точно указать в свое время чтения, каких именно частей он желает: эту обязанность и исполнит обвинительная власть. Она имеет в виду воспользоваться не всем показанием Гольденберга, а лишь известными частями, касающимися Желябова, Перовской и Кибальчича.

Желябов: Я имею сделать заявление. Мое заявление касается вызова или, правильнее сказать, ссылки г-на прокурора на показание Гольденберга. Я в русских законах не силен и потому становлюсь под защиту суда в отношении толкования закона. На мою просьбу вызвать свидетелями Кошурникова и Колоткевича Особое присутствие отвечало (читает): «Особое присутствие Правительствующего сената, останавливаясь на ходатайстве Желябова о вызове в качестве свидетелей Кошурникова и Колоткевича, находит, что по общему смыслу законов, относящихся до свидетелей, к числу их не могут быть отнесены такие лица, которые совместно преследуются за одно и то же деяние; что цель допроса свидетелей состоит в успешном разъяснении обстоятельств дела в интересах истины; а так как от лиц, привлекаемых к ответственности вместе с подсудимыми за одно и то же преступление, нельзя ожидать беспристрастных, согласных с истиной показаний, и закон разрешает свидетелям не отвечать» и т. д., то Кошурникова и Колоткевича не вызывать. Обвиняемый Гольденберг находится в том же положении, как Кошурников и Колоткевич, то есть состоит обвиняемым по одному со мной делу. Спрашивается: дух русского закона, распространяющийся на Кошурникова и Колоткевича, не должен ли распространяться и на Гольденберга, смерть которого, то есть причина его неявки, не удостоверена пока, и я прошу удостоверить: действительно ли Гольденберг умер и какие есть на это данные. Причины неявки Дворжицкого и других свидетелей удостоверены медицинскими свидетельствами, и я желал бы знать, какие имеются доказательства, что Гольденберг действительно умер?