Николай Ефимов - Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций

— Нет, у военной контрразведки всегда были более широкие задачи. В частности, помимо обеспечения безопасности в армии она также активно занималась и гражданскими лицами в окружении воинских частей, особенно во время войны, после освобождения нашей оккупированной территории. В то время территориальные органы там еще только начинали формироваться, и всю эту работу делала военная контрразведка.

— Вы заговорили о Великой Отечественной войне — известно, что для военной контрразведки она стала «звездным часом». Этот период подробно описан в литературе, однако сейчас, когда произошла конъюнктурная «переоценка ценностей», он стал вызывать и огромное количество вопросов. Хотелось бы получить ответы именно у вас — ветерана «Смерша», активного участника событий тех лет. Вот есть точка зрения, что органы военной контрразведки контролировали буквально все происходящее в войсках…

— Шла война, решалась судьба нашей Родины, мы отстаивали свободу и независимость нашего народа. В этих условиях Верховный главнокомандующий Сталин поставил перед органами военной контрразведки задачу изучать состояние дел в воинских частях, то, как решаются боевые задачи, выявлять недостатки, определять причины этих недостатков и виновных лиц и докладывать независимо от командования.

— Наивный вопрос: почему «независимо от командования»? Как говорилось, «принцип здорового недоверия»?

— Вы же знаете, что, например, в разведке никогда не доверяют информации, полученной только из одного источника. Вот и здесь — для перепроверки, для сопоставления. Поэтому независимая информация по нашей линии и шла «наверх», особенно когда проводились крупные, да и вообще любые боевые операции, по этой информации нередко принимались очень острые, серьезные меры.

— То есть действительно «Смерш» был этакой вездесущей организацией и все командиры и военачальники были, что называется, «под колпаком» ?

— Да ну что вы, даже если бы и была поставлена такая задача, это невозможно было бы сделать! Как может ее решить отдел военной контрразведки, который имел всего десяток человек.

— Это в полку?

— Нет, это в дивизии по пять-десять человек в зависимости от дивизии. В армейском же аппарате было четыре отделения, по три-четыре человека в отделении, и все! Каждый оперработник выполнял свои прямые задания! В частности, первое отделение — в его составе были три человека — обеспечивало безопасность штаба; на него же была возложена и безопасность ВЧ-связи — это прямая связь со Сталиным. Кто же это мог уследить за каждым, как вы говорите?

— Но ведь, конечно, в решении непростых задач вам помогали и военнослужащие. Почему, как вы считаете, они оказывали оперативным работникам помощь и поддержку?

— Люди понимали, да и сейчас, думаю, понимают, что военная контрразведка работает в интересах защиты Отечества, нашего государства. Кроме того, в тот период была очень серьезно поставлена тема бдительности, сохранности секретов…

— Той самой легендарной «военной тайны»?

— Ну конечно! Она прорабатывалась сверху донизу, и соответствующий настрой у людей был общий — от солдата до генерала. А потому они понимали, что наша работа необходима, и действительно старались помочь. Кстати, могу вам сказать, что во время войны на нас нередко работал и противник — военнослужащие вермахта, гитлеровских спецслужб.

— А они-то почему? На какой основе?

— Да знаете, тоже без особого нажима. Ну, конечно, в отдельных случаях какой-то нажим был: или мы тебя посадим — или давай работай! Это понятно. Но чаще всего они сами понимали, что дело гитлеровцев бесперспективно, что русские в конце концов победят, и заранее хотели защитить себя от неприятностей.

— К этой очень интересной теме — агентуре в рядах противника — мы вернемся, но сначала несколько уточняющих вопросов. В частности, какие взаимоотношения были у вас с армейским командованием?

— Только положительные! Я служил в знаменитой 16-й — в последующем 11-й гвардейской — армии. Ею командовали такие легендарные военачальники, как генералы Михаил Федорович Лукин, Константин Константинович Рокоссовский, после него — Иван Христофорович Баграмян. Так вот, командующие часто к нам приходили. Причем по разным причинам. Например, идет разработка очередной операции — они побаивались, как бы информация из штаба не утекла, и приходили в отдел военной контрразведки. Мол, у вас более безопасно, давайте у вас все и обсудим. Часто заходили по личным вопросам…

— Это как понимать ?

— Да просто поговорить за чаркой! Все же люди, а потому им тоже порой хотелось душу излить в безопасности. Приходили к нам передохнуть в более-менее спокойной обстановке.

— Ну да, вы же для них не были прямыми подчиненными, а потому действительно можно было душой отдохнуть …

— В общем, с командованием у нас все нормально было. И с политсоставом тесная связь была, а с прокуратурой вообще постоянная — часто общались, совещались. Не было у нас ни с кем никаких противоречий!

— Иван Лаврентьевич, но вот сейчас на военную контрразведку возлагают ответственность за заградотряды .

— А при чем здесь военная контрразведка? Заград отряды были созданы по линии командования. Дело это было необходимое: в 1941 году было много паники, а паника во время боев — самое страшное. Бегут люди, черт возьми, и все тут! Многие сдавались в плен — кто-то добровольно, кто-то и в силу беспомощности. Для того чтобы сдержать это, и были созданы заградотряды из военнослужащих.

— Военнослужащих НКВД?

— Нет, из красноармейцев! НКВД тут ни при чем. Да и военная контрразведка в то время была подчинена Наркомату обороны, а не НКВД.

— Значит, военная контрразведка вообще не имела к заградотрядам никакого отношения?

— Не совсем так — к ним прикреплялись оперработники. Были созданы фильтрационные пункты, где путем опроса, допроса решалось, что делать с этим человеком. Или он действительно паникер и дезертир, или все-таки может воевать дальше. Тут же формировали воинские подразделения, и большинство бойцов отправляли в действующие части — многие из них потом отлично показали себя в боях. Но ведь под видом отступающих, вышедших из окружения, немцы забрасывали и много агентуры. А потом еще стали выявляться агенты из числа тех, кто бежал из немецкого плена, — мы тоже были вынуждены проверять, действительно ли он бежал от немцев или же специально ими заброшен, в том числе под видом раненых много забрасывали.

— То есть работы в этом направлении было много ?

— Очень много! Фильтрационная работа военной контрразведки была обширной.