Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

– Не горюй, Юра, – решил я подбодрить своего помощника. – Не сошёлся свет клином на одном генерале. Теперь они будут чаще попадаться. Вы и так свершили большое дело. Предотвратить взрыв такого моста и передать его Красной армии – это поважнее одного генерала.

– А плацдарм, который мы передали фронтовым частям! – дополнил Боголюбов…»

В то же время Юрий, все ещё не успокоившись, продолжал отчитывать майора Мороза. Старший лейтенант, командовавший усиленной ударной группой численностью более батальона, тогда разговаривал с начальником штаба майором Морозом, держа палец на курке маузера о чём начальник штаба Бережной – офицер Главного разведуправления Советской армии, не упомянул.

«Да что ты, Юра! Из-за фашистского генерала своего расстреливать? Пусть он трижды генерал… Мы теперь будем их брать пачками!» – успокаивал И. И. Бережной командира ударной группировки».

Однако ж больше не брали… И «некий пленный», как сказано Бережным в книге, был не какой-то рядовой вермахта, а личный шофёр Вейтлинга, двухметровый здоровяк обер-ефрейтор Лемель. Это ему принадлежат слова, приведенные в Отчёте командира партизанской дивизии генерала Вершигоры, пытавшегося скрыть факт бегства генерала.

Но много позднее, когда Юрий уже после окончания войны был в зарубежной командировке, случай с бегством фашистского генерала всплыл. По настоянию генерала Ковпака и начальника штаба партизанского движения Украины генерал-лейтенанта Строкача выдвинутый в депутаты Верховного Совета Украины Вершигора был вычеркнут из списка за сокрытие этого факта.

Доставшийся лично ему трофейный «опель-капитан» в сорок восьмом году Вершигора был вынужден отдать тому, кто его захватил. За все минувшие годы он не оформил на себя трофейную машину. Она оставалась с немецкими номерами! Поэтому Вершигора приказом наградил Юрий автомашиной «Опель-капитан». Оригинал документа о награждении и фото машины с восседавшим на ней старшим лейтенантом экспонируются в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве.

Но вернёмся к рассказу И. И. Брежногого.

В полк завернули дивизионные разведчики во главе с Робертом Клейном.

– Видал, какую птицу отхватил Юрка, – сказал Тютерёв, указывая на машину. – Мне на «опель-капитане» всего один раз пришлось ездить. Хочешь, Роберт Александрович, с ветерком?

– С удовольствием, – согласился Клейн.

Оба были страстными автомобилистами. Они уселись в машину. Тютерёв завёл мотор, включил скорость и дал газ. «Опель» сорвался с места, обдал нас дорожной пылью и скрылся за хутором. Однако не прошло и пяти минут с момента их отъезда, как машина на бешеной скорости возвратилась на хутор. Из неё выскочили пассажиры. Тютерёв, не говоря ни слова, побежал в свой батальон, а Клейн, припадая на левую ногу, поспешил к нам.

– Фашисты… человек тридцать, – выкрикнул Роберт.

– Где?

– Идут сюда.

– Мы чуть не врезались в группу гитлеровцев. Видимо, машина ввела их в заблуждение…

…А утром следующего дня мы передали советским войскам трофейную боевую технику. Ночью и днём 13 июля по мосту через Неман на плацдарм, подготовленный нашими партизанами, прошли два стрелковых корпуса наступающих частей Советской армии.

Партизанская дивизия готовилась к выступлению в сторону Августовских лесов, обходя Гродно с севера. И тут произошёл случай, который чуть не привёл к трагическим последствиям…

Вершигора решил проехать в один из штабов фронтового соединения. Уселся с адъютантом Ясоном Жоржолиани в машину и приказал старшему лейтенанту Колесникову трогать. Выехали на проселочную дорогу и взяли направление к населённому пункту, где должен был находиться штаб одной из дивизий Белорусского фронта.

Ехали быстро. Уже из-за бугра показались купола церкви. Дорога перед самым селом пошла под уклон, между двух холмов. Холмы остались позади, и перед взором пассажиров раскинулось большое село, забитое войсками. Когда же они подъехали ближе, то не поверили своим глазам: на машинах сидели немецкие солдаты, и кто закусывал, выскребывая содержимое из консервных банок и котелков, кто пиликал на губной гармошке…

– Стой! – выкрикнул Вершигора, хватаясь за автомат.

– Поздно! Снимите фуражку, – быстро проговорил Юра и дал полный газ, стараясь прорваться вперёд, так как развернуться было невозможно.

Машина мчалась вдоль села, мимо стоявшей там немецкой колонны, а пассажиры затаили дыхание и были ни живы ни мёртвы. К счастью, и немцы не сообразили, чья эта машина, и опомнились лишь после того, как Колесников вывел свой «опель» за село и скрылся за бугром. Позади послышалась стрельба. Но теперь уже опасность миновала.

– Фу-у, – с облегчением вздохнул Вершигора. – Чуть не попали, как ворона в суп. А знаешь, Юрка, я подумал: отвоевались. Крышка!

– Если бы я остановил машину – тогда была бы крышка, – ответил повеселевший Колесников.

– Молодец, не растерялся, – сказал Вершигора…

Сделали большой крюк, обогнули село и возвратились в дивизию. Когда они рассказали о происшествии, то Бороде досталось от Войцеховича и Москаленко за излишнее лихачество.

По своему характеру Пётр Петрович – человек спокойный, вдумчивый, сдержанный. Но иногда им овладевал боевой азарт. Тогда он лез в самое пекло. Так было во время уничтожения немецкой охраны моста на Буге и на шоссе Брест – Каменец, когда он шёл в цепи атакующих партизан. Иногда он помимо своей воли попадал в, казалось бы, безвыходные положения. На Волыни он чуть не угодил в лапы бандеровцев. На Волчанских хуторах его миновала шашка атамана Сосенко-Антонюка. При посадке на аэродром генерала Коржа чудом избежал смерти. И вот последний случай. До сих пор всё оканчивалось для Вершигоры благополучно. «Борода везучий», – говорили одни. «Наоборот, Петру Петровичу страшно не везёт», – утверждали другие. Так кто же он – везучий или невезучий? Я всё-таки думаю – Вершигора везучий.

Последний бой

Генерал Строкач настоятельно требовал, чтобы мы быстрее углубились в тыл врага и усилили удары по отступающим гитлеровцам, не давали им возможности закрепиться на промежуточных рубежах.

Партизанская дивизия попыталась переправиться через Неман севернее Гродно и прорваться в тыл врага. Не удалось. Совершила несколько переходов вдоль фронта на юг и повернула на запад. Однако оторваться от фронта не сумели. Совершили в ночь стремительный рывок километров на двадцать – двадцать пять, а на следующий день её настигают передовые части Советской армии.

Двадцать второго июля 1944 года мы проникли в Беловежскую пущу и считали, что уже находимся в тылу врага. Утром выяснилось, что моторизованные части 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу, овладели местечком Семятыче. Мы опять оказались в тылу своих войск.