Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

Войдя в кабинет высокого руководителя, Фитин поздоровался и тут же передал ему папку. Берия с папкой в руке указал на стулья у столика, придвинутого к его большому письменному столу, и несколько небрежно протянул Фитину газету:

– Полюбуйтесь.

Тот развернул её и тут же грустно заметил:

– В курсе я, Лаврентий Павлович.

– Чего он лезет в объектив?! – резко отреагировал глава ведомства.

– К сожалению…

– Что значит, к сожалению? – отрезал Берия. – Забыл, где находится…

– Видимо, не сообразил, либо это произошло неожиданно и случайно.

– Отозвать и посадить!

– Понял, Лаврентий Павлович, – ответил генерал Фитин.

Берия занялся чтением приколотого к папке листа бумаги. Почти тут же тихо заметил:

– Запятая есть…

– Да, – спокойно ответил Фитин. – Но там всё в порядке.

Берия продолжал читать. Немного спустя озабоченно сказал:

– Но мы такого молодого ещё не посылали на столь ответственную работу.

Котельников понял, что речь идёт о нём, поскольку Фитин сказал: «Он почти всю войну от нас пробыл в тылу врага с постоянной связью. Здесь тоже всё в порядке».

Берия промолчал, продолжая читать приколотую справку. Котельников сделал вывод по поводу проскользнувшей «запятой». В автобиографии в графе «Имеются ли родственники за границей?» он написал, что брат матери живёт в болгарском городе Бургасе, имеет небольшой магазинчик готовой мужской одежды. Эмигрировал туда в тысяча девятьсот двенадцатом году, чтобы избежать призыва на начавшуюся Балканскую войну во времена, когда Бессарабия входила в состав царской России.

Берия отодвинул от себя папку и, обращаясь к Котельникову, который моментально встал и замер, сказал:

– Хочу, чтобы вы знали, что если, как учит нас товарищ Сталин, когда будете за кордоном, у вас вдруг появится «головокружение» и вы вздумаете порвать связь с Родиной, мы ни на минуту не остановимся, чтобы вас разыскать. И будем разыскивать до тех пор, пока здесь, в вашем деле, не появится справка о вашей могиле с вашим трупом! Вы поняли, о чём говорю?

– Всё понял! И, пожалуйста, не беспокойтесь, – отчеканил Котельников дрогнувшим голосом. – Я всегда был и останусь до последнего дыхания предан Советской Родине и родному ведомству. Ничего другого быть со мной не может. До конца жизни!

– Не обижайтесь на мои предупреждения, – смягчив тон, продолжал грозный руководитель. – Когда вы будете сидеть здесь, на моём месте, вы так же будете обязаны предупреждать отправляющихся за кордон. Вы поняли, о чём говорю?

– Так точно, понял! Ещё раз заверяю вас и начальника управления товарища Фитина, что останусь таким, каким был в Румынии ещё до нападения Германии и на протяжении всей войны во вражеском тылу, где более тридцати двух месяцев выполнял задание наркомата.

Берия опустил голову. Видимо, перечитывал напечатанное на листке, прикреплённом к папке. Но очень быстро оторвался от неё и спросил:

– Есть вопросы ко мне?

Котельников вскочил с места:

– Всё абсолютно ясно и понятно. Никаких вопросов у меня нет.

Берия почему-то взорвался:

– Что значит – нет никаких вопросов? Ко мне люди мечтают попасть на приём, что-то попросить жизненно важное. – И обращаясь к Фитину, добавил: – А у него, видите ли, нет вопросов! Коммунизм наступил!..

Юрий испугался и тут же виноватым голосом отреагировал:

– Пожалуйста, извините. Неудобно было сказать, что переживаю за маму. Мы расстались ещё шестнадцатого июля тысяча девятьсот сорок первого года. При эвакуации с границы с Румынией на Дунае. С тех пор ничего не знаю о её судьбе.

– Что у неё было из документов?

– Паспорт и справка, что находится на иждивении сына – работника Горотдела НКГБ УССР. Мама с трудом расписывалась…

– С такой справкой, если она попала к фашистам, вам лучше знать, что могло приключиться.

– Насмотрелся, находясь в тылу врага. Извините, пожалуйста.

– Я не забыл ваш поступок с так называемыми отравляющими веществами.

– Это был мой долг, – тихо заметил Котельников.

– Что ж… Желаю успехов в новой роли при выполнении задания.

– Буду стараться. Благодарю вас за напутствие. Всё будет выполнено!

Котельников воспрял духом. Польщённый приёмом, отправился доложить начальнику отдела Мицкевичу о состоявшейся встрече.

В ту же ночь к нему пришёл полковник и попросил установочные данные матери. У неё была фамилия мужа, как и у сына до изменения её в сорок первом году в Куйбышеве в связи с предстоящим заданием. Догадывался, кем дано такое распоряжение. Расстрогался.

Евгений Петрович Мицкевич пояснил, что «телеграфный розыск», тем более «молния», обойдётся очень дорого.

Котельников в ответ, конечно, благодарил. Однако про себя не верил, что найдут мать. Перед глазами стоял случай, свидетелем которого он был на оккупированной врагом территории. Эсэсовская зондеркоманда перехватила колонну повозок с эвакуировавшимися семьями лётчиков какого-то захваченного фашистами посёлка при аэродроме. Всех, в том числе стариков и детей, загнали в деревянное здание школы, на скорую руку заколотили входную дверь и окна, облили бензином и подожгли. То же самое могло случиться и с его матерью.

Позже подобную зондеркоманду партизанам осназа удалось обнаружить, когда эсэсовцы мылись в санпропускнике-бане при железнодорожной станции. Партизаны напали на санпропускник, под шквальным огнём пулемётов и автоматов кто-то из эсэсовцев сумел разбить окно, помещение вмиг наполнилось паром. Но даже те, кто сумел выскочить в разбитые окна, всё равно уже больше никогда не мылись… Стоял сильный мороз, руки примерзали к стволу автомата. Санпропускник с одеждой нацистских вояк был взорван.

В те дни по несколько раз на протяжении суток в наушниках рации раздавался гневный и размеренный голос диктора московского радио Левитана: «Смерть фашистским оккупантам!»

Подготовка к предстоящей работе шла усиленными темпами. С шести утра и зачастую за полночь. Некоторые преподаватели приходили к «ученику» на квартиру. Один из них три раза в неделю к восьми часам утра. Иногда бывали даже двое.

Вечерами в наркомате Юрий читал материалы ТАСС и другие, которые не публиковались в прессе.

Вечер Дня Победы 1945 года он отметил на Красной площади. Здесь – второй раз за свою жизнь! Вспомнил, как перед отправлением на задание в тыл врага машины остановились у Мавзолея. Молча давали присягу громить фашистских оккупантов. Но, как потом оказалось, Ленина не было в Мавзолее, его увезли вглубь страны. Стоявшие перед Мавзолеем не знали об этом.

Всю ночь Котельников пробыл среди стихийно собравшегося радостного народа на переполненной Красной площади. Это было немыслимое веселье, обнимались незнакомые люди, у кого-то нашлась выпивка, но всё было уравновешенно, искренне, достойно.