Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

– Ты всё рассказываешь интересно, а икру чего не ишь? – заметил Сидор Артемьевич.

Гость подвинул стеклянную банку и обратил внимание, что ложка была обычная деревянная. Сделал себе небольшой бутерброд…

– Вот этого в партизанах нам не приходилось видеть, – заметил он. А ежели бы попалась, никто бы не дотронулся. Братва понимала, что может быть не свежая, а то и отравленная…

Вспоминали былые партизанские дела.

Во время обеда зашёл разговор о том, что будто имеется некий документ по поводу представления Юрия к награде. Ковпак с присущей ему в подобных случаях манере промолчал, а немного времени спустя вдруг сказал:

– Це у тебя ложная информация.

Но, наверное, увидев на лице гостя грустное выражение, также неожиданно заметил:

– Значит, це утечка… братва пидвела… Намарали мы такую папиру. Нехай там маракуют.

– Прежде всего, огромное вам, Сидор Артемьевич, спасибо. Но поскольку, как понимаю, речь идёт обо мне – нельзя ли будет мне взглянуть на написанное?!

– А для чого? Вже всэ отпечатано, подписано и пойде куды треба. Чого ще?

Препирательство с Ковпаком было недолгим. Когда на следующий день вместе приехали на машине в Верховный Совет, проходя мимо секретарши Наташи, Сидор Артемьвич на ходу бросил:

– Нехай Володимир Олексеевич принесёт папиру, що написали о Юрии Антоновиче…

Читал Юрий, не выходя из кабинета Ковпака, сидя в стороне, а Сидор Артемьевич тем временем разговаривал по телефону, вызывал каких-то работников, что-то обсуждал, а закончив, спросил, всё ли там написано, как было?

Смущённый Юрий, растроганный до глубины души прочитанным и подписями почти всех героев Советского Союза дивизии и даже секретаря партийной организации соединения Ковпака Панина Якова Григорьевича, понял по стилю, что написанное принадлежит начальнику штаба дивизии Войцеховичу.

Поблагодарив командира, Юрий обратился к нему с предложением лично отвезти в Москву сей исторический для него документ, чтобы передать его в руки товарищу Георгадзе, в то время секретаря Президиума Верховного Совета СССР. При этом Юрий сослался на то, что лично знаком с товарищем Георгадзе. Ковпак об этом знал. Во время не то Пленума ЦК партии, не то сессии Верховного Совета СССР в присутствии Ковпака командир полка Герой Советского Союза и депутат Верховного Совета СССР Давид Ильич Бакрадзе познакомил Юрия с Георгадзе.

Однако, на предложение отвезти документ в Москву и передать его товарищу Георгадзе, Ковпак отреагировал резко:

– Не! Документ пийде у Москву по хвельдсвязи.

Долго пришлось убеждать Сидора Артемьевича согласиться с предложением Юрия. Он был категорически против. Лишь поздно вечером, согласился, что сразу по прибытии в Москву Юрий отнесёт документ, вложенный в большой тёмно-серый конверт со стандартным наименованием ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА УКРАИНСКОЙ ССР, и передаст его товарищу Георгадзе.

Обрадованный Юрий, попрощавшись, вместе с Владимиром Алексеевичем Неверовичем поехал на вокзал, испытывая невероятное напряжение в связи с находившемся в портфеле конвертом с документом.

…Шли дни, месяцы и, кажется, минуло около года, когда раздался телефонный звонок того же помощника Ковпака. Неверович сказал, что сразу после Нового года Сидор Артемьевич Ковпак и его секретариат прибудут в Москву, поскольку подошла очередь Верховного Совета Украины замещать Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Был такой порядок: каждая республика по ротации в течение месяца представляла свой Верховный Совет в Москве.

Дома у Юрия раздался телефонный звонок. В трубке голос Неверовича:

– Сегодня Сидор Артемьевич разговаривал с Москвой в связи с нашим приездом на очередное дежурство в Верховном Совете. Дед поинтересовался у товарища Георгадзе, нет ли результата на его ходатайство о присвоении тебе звания Героя? Тот ответил, что понятия не имеет! Ты ведь должен был вручить конверт с подписями Сидора Артемьевича и Героев Советского Союза и передать всё это лично секретарю Верховного Совета – товарищу Георгадзе! Кому ты передал официальный документ Верховного Совета Украины с подписями товарищей?

Ответить было не просто. После небольшой заминки пришлось признаться:

– Никому.

– Как так «никому»? – удивился Неверович. – Я не понял!

Владимиру Алексеевичу, очевидно, показалось, что он ослышался. Повторил вопрос: «Кому ты вручил официальное ходатайство?»

Юрий ответил:

– Никому не передавал.

– Ты в своём уме, Антоныч?!

– Вот так, Володенька, – чётко ответил Юрий. – Не мог я бумагу передать…

– Потерял её? – продолжал недоумевать помощник главы Верховной Рады Украины. – Не понимаю тебя, Юрий свет Антоныч! Что случилось?

– Ничего не случилось. Никто её не утащил. Как была в вашем конверте, так и лежит в моём сейфе цела и невредима.

Неверович произнёс что-то ещё резкое, затем отчеканил:

– Слухай сюды, Юрий свет Антоныч! Одевай портки, та швидче, слышишь? Швидче беги до товарища Георгадзе и передай конверт с документом, ба иначе будэ такий скандал, что стены начнут дрожать! Чуешь, що я говорю?! Дед будет вне себя. Дело принимает крайне серьёзный оборот, ясно?!

Разумеется, всё услышанное Юрия не обрадовало. Он понимал, на что решился и чем рисковал. Собственно, ещё до последнего звонка Владимира Алексеевича, которого давно знал и искренне полюбил. Морской офицер, участник Великой Отечественной на завершающем её этапе на Дальнем Востоке, получивший там ранение, из-за чего на протяжении всех десятилетий перенёс двадцать шесть тяжелейших операций, после демобилизации – до того как стать помощником Ковпака – он был в Киеве вторым секретарем Молотовского райкома партии вплоть до его упразднения.

Он и сообщил Юре день прибытия в Москву Ковпака со своим секретариатом, размещённым в двух специальных вагонах в составе скорого пассажирского поезда.

В каждый приезд Ковпака в Москву, по уже установившейся традиции Юрий встречал его на Киевском вокзале, затем сопровождал в гостиницу «Москва».

Оба вагона были поданы к платформе Киевского вокзала как раз перед залом для депутатов Верховного Совета. Встречающих украинцев было много и среди них постпред Украины в Москве. Юрий стоял несколько в стороне. С Ковпаком кто-то обнялся, а он жал всем руки, как обычно, только своими двумя – указательным и вторым – пальцами. (Мизинец и безымянный палец не разгибались после ранения во время Брусиловского контрнаступления в Первую мировую).

Он, конечно, заметил Юрия, но прошёл мимо. Словно его не было. Вслед за ним встречающие через большую приёмную депутатского зала направились к выходу, где выстроились машины. Последним прошёл и Юрий. Водитель и Неверович укладывали в багажник громоздкого правительственного «ЗИС-110» вещи, Ковпак уже сидел рядом с шофёром. Задняя дверца машины оставалась распахнутой. Владимир Алексеевич кивнул Юре, давая понять, чтобы он сел. В ответ тот отрицательно покачал головой. Неверович обратился к Ковпаку: