Александр Поляков - Без права выбора

Утром к нам прибыл командующий Первой Конной армией С. М. Буденный, который долго вел беседу с Ухтомским, убеждая того, что Красная Армия сильна и ей ничего не стоит в короткий срок уничтожить все белогвардейско-бандитские формирования, но тогда кровь погибших останется на руках Ухтомского.

Генерал долго отказывался и наконец согласился послать своего адъютанта Бахарева с приказанием полковнику Назарову срочно явиться в ростовский штаб.

Сложность всей этой операции заключалась во времени, нельзя было терять ни минуты. Был невероятный риск, что сведения об аресте Ухтомского могут просочиться и тогда все участники организации разбегутся, а вооруженные отряды начнут боевые действия…

— Вы сами, гражданин Ухтомский, и отдайте приказ вашему адъютанту! — сказал Федор Зявкин. — Вас он скорей послушает.

Когда Бахарев в сопровождении конвойного появился в кабинете, Ухтомский торжественно встал.

— Обстоятельства, Борис Александрович, в данном случае сильнее нас. — Он обвел глазами комнату, словно на стенах могли быть написаны нужные ему слова. — Вы молоды, впереди у вас вся жизнь… Сохранить и ее, и сотни других жизней, может быть, правильно. Только что я разговаривал с командармом Буденным. Он прав — наше сопротивление бесполезно.

Борис стоял, опустив руки по швам, бледный от бессонной ночи. Уже несколько часов, во время допроса Ухтомского, он помогал Зявкину в завершении операции «Клубок». Почти все члены подпольной организации были задержаны, но среди них не оказалось Беленкова.

— Итак, — продолжал Ухтомский, — отправляйтесь сейчас к полковнику Назарову и передайте ему мой приказ: немедленно явиться ко мне в Ростов. Разумеется, о моем аресте — ни слова. Так будет лучше и для вас и… для всех. — Он махнул, рукой и сел на стул.

«А он разумный старик», — подумал Борис и четко ответил:

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

Сидевший за столом Николаев обратился к Борису:

— Мы дадим вам лошадей. Вас будет сопровождать наш сотрудник. — Он обернулся к двери. — Позовите товарища Тишковского.

В кабинет вошел высокий, крепкого сложения казак. Борис, невольно любуясь, оглядел его. Так вот он каков, этот чекист Тишковский-Борисов, который смело проникал во многие банды, умеет ловко перевоплощаться — то в блестящего офицера, то в священника. Каштановая борода, загорелое лицо степного всадника. Синие атаманского сукна шаровары с красными лампасами забраны в толстые домотканые шерстяные чулки, поверх которых надеты короткие мягкие сапоги.

Тишковский повернулся к Бахареву, и тот увидел, что в правом ухе у бородача сверкает серебряная серьга — полумесяц с крестиком.

Напутствия были недолгими, и уже через полчаса Бахарев и Тишковский отправились в отряд Назарова.

По дороге Тишковский, который уже и раньше бывал у полковника Назарова, рассказал Борису все, что удалось ему выяснить относительно человека, называвшего себя таковым.

— Собственно говоря, — закончил свой рассказ Тишковский, — знают кое-что об этом двое — прапорщик Ремизов, его адъютант, и хорунжий Говорухин. Ремизову это выгодно, хорунжий же знает, но молчит.

— У меня, между прочим, был разговор с ним по этому поводу, — заметил Борис.

— Знаю! — Тишковский улыбнулся. — Потому и послали меня тогда в отряд. Молодец ты парень! Немного времени здесь, а многое успел сделать.

— Ну, не очень, — ответил Борис. — Главное еще спереди…

Они остановились на хуторе Курган, где располагалась передовая застава назаровского войска. Через нарочного вызвали полковника, и тот вскоре приехал в пролетке, запряженной парой лошадей.

Перед Борисом стоял невысокий плотный человек с бритой головой. На одутловатом его лице, бесформенном и расплывчатом, поблескивали, словно вспышки дальней ружейной перестрелки, маленькие злые глаза.

— Это что? — спросил он, выслушав Бахарева. — Обязательно мне прибыть или, может, прапорщик один съездиет? — Он обернулся и глянул на Ремизова.

Борис обратил внимание на слово «съездиет» — и как это могли здесь принять его за полковника? Щелкнув каблуками, адъютант князя Ухтомского сказал:

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Генерал приказал быть вам лично. — И, понизив голос, добавил: — Предстоит чрезвычайно важное совещание. Без начальника округа этот вопрос не может быть решен.

— Да у меня и тут дела!

— Оставьте их прапорщику — генерал приказал, чтобы никаких самостоятельных выступлений не предпринималось. Итак, в путь, полковник! — Бахарев четко повернулся и пошел к пролетке, следом Тишковский. Словно завороженный, пошел за ними и Назаров. Впоследствии, вспоминая этот миг, он никак не мог объяснить себе, какая сила толкнула его тогда в пролетку.

— Ведь чуял — не надо ехать! — стукнув кулаком по столу, сказал он через несколько часов, когда уже сидел в кабинете Николаева. — Так ведь словно нечистая сила толкнула.

— С князем потолковать захотелось, — сказал Зявкин. — Это мы понимаем. Итак, значит, честь имеем с полковником Назаровым? Разговор у нас будет короткий: сейчас вы напишете приказ — отряду сдать оружие, рядовым казакам разъехаться по домам, пройти в исполкомах регистрацию и мирно трудиться. Офицерам явиться с повинной в следственную комиссию. Кто не участвовал в убийствах коммунистов и советских работников, будет амнистирован. Ясно?

— Чего ясней!.. А если я такой приказ не напишу?

— Тогда пеняй на себя! — жестко ответил Зявкин.

— Расстреляете?

— Да нет, похуже будет!

— Что ж это похуже? — еле слышно выдохнул арестованный и судорожно глотнул.

— А вот что, — Зявкин встал из-за стола и, обойдя его, подошел вплотную, — свезем мы тебя обратно в Елизаветинскую и объявим перед народом, кто ты есть такой, сколько ты людей продал и сколько сейчас обманом довел до отчаянного положения, что им ни домой, никуда не податься! Пусть они тебя своим судом судят! — Голос Зявкина звучал ровно, спокойно.

— А кто же я такой? — с глазами, полными ужаса, спросил арестованный.

— Рассказать? — Зявкин взял со стола синюю папку с бумагами. — Авантюрист и предатель трудового народа, царский городовой четвертой части города Царицына Назар Моисеев — вот кто ты. В полковниках захотелось походить? Как убил на берегу Маныча раненого походного атамана Назарова, рассказать? Как документы его присвоил, тоже рассказать? Слов нет — внешность с Назаровым схожа, только грамотности не хватает. Ну, тут Ремизов помогал бумаги писать. Скольким людям голову заморочил, от дома отбил, сыграл на казачестве. Ну, теперь отыгрывайся…

— Ладно, — сказал арестованный, — дайте бумагу — ваша взяла!