Литагент 1 редакция - Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы

В итоге крестьянство разочаровалось в Февральской революции. На этом и сыграют очень скоро большевики, вторым же указом своего правительства выпустив «Декрет о земле».

К моменту тех самых «десяти дней, которые потрясут мир», Керенский последовательно лишился народной поддержки, политического капитала и даже элементарного уважения. Началась агония. И ладно бы одного только правительства. На него всем уже было наплевать с колокольни Ивана Великого. Агония началась у России, и ее нельзя было избежать. Никакого планомерного управления страной, никакой системной работы правительства. Про местный уровень вообще говорить не приходится. Министры есть, но лучше бы их не было вовсе. Никто этот сброд не признает, и никому до них уже нет никакого дела. Они надувают щеки на заседаниях, важно шевелят усами, но им никто не верит и никто их не слушает. Они дефилируют недельку-другую, а потом стремительно исчезают под презрительные взгляды собственных секретарей. Развал кабинета министров был полным и безнадежным.

А ведь как все славно начиналось! Керенского на первых порах искренне поддерживали социалисты и Советы, кадеты и даже умеренные правые. Многие готовы были послужить Родине в коалиционном правительстве, если его согласится возглавить сам Александр Федорович. Только вот властью он категорически делиться не желал. Керенский претендовал на роль не просто главы правительства, а вождя, трибуна и единственного кумира масс. Он упивался лестью и не делал ничего из положенного ему по должности. Не только потому, что не хотел утруждать себя подобной рутиной. У него не было элементарной политической школы. Стоит ли удивляться тому, что он последовательно с грохотом скатился с олимпа во время июльского кризиса и корниловского выступления, а потом тихо ушел в тину во время октябрьских событий? И ладно бы ушел в одиночку – не жалко! Но потянул за собой всех министров, бросив их, по сути, на произвол судьбы. Их фамилии и судьбы уже никому толком не известны. Давайте восполним этот пробел.

Начнем с главы правительства. Керенский ареста избежит – он накануне Октябрьского переворота уедет за подмогой. Но командующий Северным фронтом генерал Черемисов был с ним холоден и не пожелал спасать этот надоевший всем кабинет министров. Максимум, что удалось сделать Керенскому, – это двинуть за защиту правительства несколько сотен казаков из корпуса генерала Краснова. Что в этот момент испытывал убежденный монархист и будущий казачий атаман, я при всем торжестве гласности передать не возьмусь.

Но как всегда в случае с Керенским, даже последний акт драмы не удалось довести до конца. Казачьи эскадроны дальше Гатчины не продвинулись. Как поступил бы на месте Керенского любой порядочный человек? Он бы лично возглавил прорыв, предпочтя гибель позору. Александр Федорович поступил иначе. Переодевшись матросом и набросав записку о своем уходе с поста главы правительства, он предпочел ретироваться. Его уже ждала машина. Шофер потом вспоминал, что всю дорогу Керенский насвистывал какой-то мотивчик из репертуара Вертинского. Картина маслом…

Заместитель главы правительства Коновалов. В Петропавловской крепости он вместе с другими арестованными министрами подпишет письмо о том, что свергнутое правительство передает всю полноту власти Учредительному собранию. После освобождения он уехал за границу. Участвовал в работе эмигрантских организаций и ошибок за собой не признавал.

Бывший министр иностранных дел Терещенко уедет во Францию, где станет преуспевающим бизнесменом. О Родине особо не тосковал и в политику не лез.

Его соратник по Директории военный министр Верховский служил потом в Красной армии, был начальником штаба Северо-Кавказского военного округа. В 1938 году про него вспомнили, с известным печальным итогом. В свою очередь, морской министр Вердеревский в эмиграции оказался видным советским патриотом и был одним из тех, кто посетил посольство СССР зимой 1945 года. Незадолго до смерти он принял советское гражданство. Это поступок.

Все составы Временного правительства (кроме самого первого, имени Милюкова и Гучкова) были по сути коалиционными. То есть в них входили представители и революционных партий, например эсеры и меньшевики. Их освобождали из Петропавловской крепости первыми. Даже к одному из самых последовательных противников большевиков министру почт и телеграфа Никитину это относится. Свою борьбу с ленинской партией он не прекратил, многократно арестовывался. В последний раз – в 1938 году. Расстрелян.

Министр продовольствия Прокопович успел до эмиграции поработать в Комитете помощи голодающим Поволжья. Но в историю он вошел главным образом благодаря упоминанию в поэме Маяковского «Хорошо». Хоть чем-то потомкам запомнился. Чего, например, нельзя сказать про министра труда Груздева – единственного рабочего в правительстве. В 1931 году его осудят по процессу меньшевиков. Дальнейшая его судьба неизвестна. Ненадолго его пережил и министр юстиции Малянтович.

Продолжать перечисление можно бесконечно. Суть явления от этого не меняется. Разные биографии и примерно похожие судьбы. Объединяет их работа в правительстве Керенского и ответственность за крах исторической России. Жалости к ним у меня нет. Скорее, горькое разочарование оттого, что в момент тяжелого исторического испытания у руля страны оказались совершенно не готовые к подобной деятельности люди. Они готовы были отложить «на потом» любой важнейший вопрос, а потом долго удивляться: почему же все так скверно в державе родной?

Вспомнить хотя бы эпопею с земельной реформой. О ее необходимости в России не говорил только ленивый. Готовились приступить к процессу министры всех четырех составов Временного правительства. И каков итог? Сначала откладывали потому, что предстоящие мероприятия в сфере земельных отношений требовали серьезной проработки деталей. Потом так же неожиданно, как снег в декабре, выяснилось, что подготовительные работы встречают значительные затруднения из-за недостаточности, противоречивости, а порой и отсутствия необходимых данных. Во всем виновато, ясное дело, проклятое самодержавие, которое не озаботилось подготовить реформаторам условия работы. Наконец, господа министры пришли к четкому пониманию того, что для решения земельного вопроса требуется время, а в этой непростой для Временного правительства ситуации его нет. Поэтому и отложили вопрос в сторону.

Конечно, так поступать можно. И Сталин, бывало, откладывал решение множества вопросов. Зачастую даже принципиальных. Разница лишь в том, что при Иосифе Виссарионовиче как-то не наблюдалось широкого крестьянского движения, и радикализации широких народных слоев в условиях революционного времени не было. Поэтому условный товарищ Каганович мог не нестись сломя голову, а спокойно все взвесить. У Временного правительства такой возможности не было. Но кто в этом виноват? На большевиков ведь все неприятности не спишешь. Молчат защитники Керенского, нечего им сказать.