Николай Смирнов - Забайкальское казачество

Вот краткая история его подвига: 7–9 мая вел разведку лагеря японцев, уходил от преследования, был ранен; 10 мая взят в плен солдатами 3-го японского полка; вечером этого же дня был доставлен в главную квартиру армии Куроки; 11 мая представлен генералу Куроки на допрос; 11 мая, ночью, совершил побег, но был пойман и 12 мая посажен в тюрьму города Шахедзы; 25 мая из тюрьмы через китайца послал в штаб армии донесение о результате разведки (донесение было получено); 2 июня отправлен в Японию и помещен в госпиталь; 28 июня переведен в помещение для военнопленных «Какайдо», откуда 6 июля с четырьмя товарищами бежал. Среди бежавших был и забайкалец, казак 2-го Аргунского полка Василий Полухин; 12 июля был пойман и отправлен в тюрьму города Мацуяма, где пробыл три месяца. На обещание администрации тюрьмы выпустить его, если даст слово не бежать, ответил, что такое слово будет противоречить присяге, где повелевается «переносить голод, и холод, и всякую нужду, и не щадить живота своего до последней капли крови».

Начальник над пленными в городе Мацуяма, полковник Кооно, похвалил его за твердое исполнение долга и написал об этом случае японскому военному министру, который потом сообщил о поведении русского офицера в плену в Россию; 21 декабря 1904 г. вновь бежал в группе из 6 человек, среди которых тоже были забайкальцы — казаки 1-го Читинского полка Михаил Жарков и Алексей Крикунов, попавшие в плен при попытке прорваться через японские заставы с целью разведки, и казак 4-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка, защитник Порт-Артура, Михаил Измайлов, попавший в плен из-за предательства генералов Стесселя, Фока и других, сдавших преждевременно город-крепость; 26 декабря 1904 года в 6 верстах от берега и шхуны, на которой они хотели бежать, были схвачены; 21 января суд в городе Вентутзы приговорил Святополк-Мирского к повешению, замененное по ходатайству товарищей и французского консула 15 годами каторжных работ, замененных в свою очередь 15 годами тюрьмы. В тюрьме Святополк-Мирский отказался поменять офицерский мундир на одежду арестанта. Будучи переодет силой, разделся донага и отказался принимать пищу. Добившись возвращения мундира и узнав, что вновь готовится его переодевание в тюремную одежду, подал просьбу о замене тюремного заключения смертной казнью. После этого переведен в тюрьму города Токио, откуда был выпущен в октябре 1905 года.

Надо отметить, что положение русских военнопленных в Японии, можно смело сказать, было неплохим. Офицеры получали ежемесячно от русской казны 50 рублей жалованья, имели вестовых из числа пленных рядового состава, получали почту и книги, которые, правда, подолгу задерживались в японских канцеляриях в ожидании цензуры. Охотно давали читать японцы подпольное издание «Революционная Россия». Как бы то ни было, терпеть можно было, тем более что, кроме сказанного выше, в распоряжении пленных офицеров были бильярд и теннис, разрешалось пользоваться садом для прогулок, каждый имел отдельную комнату, иногда разрешали выходить в город, на работы никто не привлекался. Можно было спокойно дождаться окончания войны и уехать на родину. Однако побеги русских из плена были очень частым явлением. Не все решались на это, так как по японским законам за побег грозило тюремное заключение на длительные сроки, но смельчаки находились. Среди них почти в каждой бежавшей группе были казаки-забайкальцы.

Испытывая огромные трудности в чужой стране, бежавшие стремились к морю, чтобы, захватив шхуну или баркас, морем добраться до материка, а потом пешком выйти к своим.

Об одной из таких групп смельчаков пишет в своей книге мичман А. Толстопятое, сам участник побега. Из пяти человек бежавших — двое были забайкальские казаки, бывшие защитники Порт-Артура, хорунжий 4-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка В.И. Носонов и казак этой сотни Фирсов. Побег не удался.

Пройдя по горам и лесам острова Киусиу за десять суток 200 верст, они были пойманы и приговорены японским судом к 4 годам тюрьмы — офицеры и 1 году — рядовые.

После окончания войны оба казака вернулись в родное Забайкалье, ничего не требуя за свои муки и унижения, принятые не по своей вине.

В докладной записке, поданной главнокомандующему 22 марта 1906 года в Лошагоу, Святополк-Мирский обратился с просьбой: «…Я люблю военную службу, отдался ей весь, и мне тяжело будет продолжать ее, если мой послужной список будет замаран отметкой о бытности моей в плену. Поэтому я осмеливаюсь просить о разрешении не вносить в мой послужной список бытности моей в плену. Думаю, что страдания, мною вынесенные, дают мне право на такую просьбу».

И больше ничего не попросил офицер: ни увеличения денежного содержания, ни очередного воинского звания. О трагедии Святополк-Мирского стало известно потом, а 5 мая, после ухода офицеров на разведку с этой же целью и для наблюдения за противником, были высланы 2-я сотня 1-го Читинского полка к Хабалину; 4-я — на Шализай; 6-я — по долине Седзыхе до Моди и Аупилу для связи с уссурийцами и для рекогносцировки маршрута Шализай-Фынхуанчен; 3-я сотня держала «летучую» почту — Далинский перевал — Падзахэ; 3-я сотня 1-го Верхнеудинского полка была выдвинута на Лаунляо, Хандухань и Дагушань; 2-я и 6-я сотни верхнеудинцев были примерно в 100 верстах у деревни Санадаолин и шли на соединение с отрядом.

Теперь, зная все это, можно представить, какие усилия предпринимались генералом Мищенко, чтобы обеспечить командование Восточным отрядом сведениями о противнике.

В ходе разведок казаки постоянно сталкивались с разъездами противника или его боевым охранением, несли потери в людях и конном составе.

6 мая 2-я сотня 1 — го Читинского полка в ходе разведки столкнулась с японским разъездом в 50 драгун. Не приняв боя, драгуны повернули коней и поскакали назад. Вся сотня, выхватив шашки, с гиканьем и свистом кинулась за ними, но поработать клинками не пришлось.

Преследуя драгун, читинцы нарвались на засаду японской пехоты. Залп остановил казаков, заставил спешиться и вступить в огневой бой. Только с наступлением сумерек сотня начала отход на Дзюдьзяпудзы, потеряв двух казаков убитым и и одного раненым.

Японские передовые отряды активизировали свои действия, пытаясь улучшить свои позиции и обойти отряд Мищенко.

В этот же день, 6 мая, японская пехота превосходящими силами атаковала 4-ю сотню Читинского полка. На помощь ей поспешил 1-й Верхнеудинский полк, заставивший японцев остановиться. Во время боя есаул Талаевский по распоряжению командира полка выслал небольшой офицерский дозор влево, который обнаружил обходной маневр японцев, пытавшихся отрезать отряд Мищенко от Сюяна.

Отряд своевременно отошел к деревне Сандзель, и этим он обязан сотнику Чеславскому и его казакам, предупредившим своих об опасности обхода.