Валерий Чумаков - Вернер фон Сименс. Личные воспоминания. Как изобретения создают бизнес

Вместе с тем такое «окаменение» национальных языков и обычаев, складывающееся в одну причудливую мозаику, кажется, вообще характерно для Кавказа и составляет одну из его особенностей. Кроме крупных, разделенных народностей здесь существует еще множество маленьких племен, населяющих обычно далекие, труднодоступные высокогорные области или, напротив, глубокие лощины. И все они также сохранили свои, совершенно отличные от соседских, языки и обычаи практически в том же виде, в каком они были еще в стародавние времена. Кроме того, здесь существует множество поселений российских раскольников, свезенных сюда со всех концов империи из-за их отказа поменять веру. Они живут в нескольких больших селах и так же строго в течение вот уже более полувека блюдут свою старую религию, язык и обычаи. Наиболее многочисленными из них являются духоборы и молокане, которые так же, как и швабы, строят свои религиозные воззрения на собственном толковании некоторых фрагментов и изречений из Библии. Несмотря на фанатизм, все они прекрасные работники и очень порядочные люди. Молокане почти сплошь прекрасные ремесленники, в основном столяры, духоборы же, напротив, замечательные крестьяне и ямщики. Одна такая большая колония духоборов располагалась рядом с Кедабеком, и это было для нас очень удачным соседством. Только один раз в год эти люди прекращали работать. Это случалось, когда их матка, переходившая из одного села в другое, устраивала там, куда пришла, религиозное празднество, во время которого празднующие отдавали, на наш взгляд, слишком большую дань земным благам и чувствам. Хотя, возможно, делалось это для того, чтобы лучше дать понять людям, какая бесконечная радость ожидает их на небесах.

От Анненфельда до Кедабека вела крутая и не очень хорошо устроенная дорога. На высоте около 1000 метров она проходила через волнообразную, плодородную, покрытую небольшими холмами равнину. Ранее здесь росли густые леса, полные дубовых, буковых, липовых и прочих лиственных деревьев. После прекращения в этих местах персидского правления, о котором напоминают часто встречающиеся остатки оросительных каналов, леса здесь, как и в большинстве горных районов, были почти полностью истреблены. В жаркий сезон, когда трава на пастбищах полностью высыхает, и зимой, когда степи покрыты снегом, пастухи ведут свои стада вверх, в горы, пытаясь прокормить их в лесу. Для этого они срубают деревья, а животные съедают с них почки и молодые ветки. Таким образом, одно стадо запросто уничтожает за сезон несколько квадратных верст прекрасного леса. Руководству нашего литейного производства, для которого лес в отсутствие угля и других горючих материалов был жизненно важен, борьба с таким способом прокорма местных животных стоила больших трудов.

Завод стоит на небольшой горной речке, которая немного ниже Кедабека прорезает горную цепь, отделяющую Кедабек от истинно райской долины Шамкир. В долине, откуда проистекает река, можно найти руины небольшой армянской крепости, а в Шамкирской долине, примерно на высоте Кедабека, стоит старый армянский монастырь, в котором тогда жили несколько монахов. Сейчас прекрасный вид на Кедабек открывается после того, как путник, следуя вверх по долине, обойдет последний горный склон и минует старое кладбище, расположенное у самой дороги. Ныне это настоящий маленький европейский промышленный городок с огромными плавильными цехами и большими зданиями. Среди них – христианская часовня, школа и гостиница, оборудованная в соответствии с лучшими европейскими стандартами. Проложенная по высокому виадуку железная дорога связывает город с расположенным в 30 километрах от него плавильным цехом в Калакенте [204]и соседним горным рудником. Этот замечательный комплекс, являющий собой оазис европейской цивилизации посреди пустыни, сделался настоящим паломническим центром для жителей окружающих территорий. Но когда я посетил его в первый раз, картина была в корне иной. Кроме возвышавшегося над всеми прочими строениями деревянного директорского дома и нескольких плавильных печей тут стояло лишь несколько небольших административных домиков. Жилища рабочих можно было узнать лишь по дымоходам, выходившим из многочисленных землянок.

Для восточного Кавказа землянка вообще является довольно характерным жилищем. Это, собственно, те же деревянные дома, только построенные в яме и прикрытые сверху толстым слоем земли, так что вся постройка напоминает огромную кротовью нору. В центре крыши расположена дымовая труба, которая одновременно является и единственным, если не считать входа, отверстием, через которое в дом поступает солнечный свет. Но несмотря на неказистый внешний вид и примитивное устройство, внутри землянки часто весьма элегантны. Во время одной из своих поездок мы с братом и директором нашего завода посетили такое подземное жилище соседнего «князя», как тут называют крупных землевладельцев. Нас ввели в просторный зал, пол и стены которого были покрыты роскошными персидскими коврами. Теми же коврами, развешанными наподобие занавесей, зал был разделен на несколько больших и маленьких комнат. У стены стоял диван, а напротив него был сооружен камин, над которым и располагалась выходившая на крышу дымовая труба. За коврами кипела жизнь, оттуда раздавались женские и детские голоса. Князь принял нас со всеми почестями, усадил на диван, а сам присел перед ним. После короткой беседы через переводчика, которая велась с соблюдением всех изощренных правил восточной вежливости, мы собрались уже откланяться, но натолкнулись на жесточайшее сопротивление хозяина. Уже вскоре после того, как мы вошли в дом, с улицы послышалось блеяние барана, и я догадался, что его только что забили в честь нашего прихода. «Князь» весьма серьезно заявил, что мы его серьезно оскорбим, если не дадим показать хозяйское гостеприимство. Поэтому мы были вынуждены терпеливо ждать, пока приготовится «shishlik», который жарили прямо на наших глазах. Сам процесс приготовления был чрезвычайно примитивен. Мякоть свежезабитого барана была разрезана на небольшие кубики размером с грецкий орех, которые были потом насажены на железный шомпол вперемежку с дисками сала, извлеченного из жировой части животного. Между двумя камнями был разведен костер, и когда от него остались лишь тлеющие угли, подготовленные к тому времени шомпола уложили над ними на края камней и в процессе приготовления несколько раз переворачивали. Уже спустя несколько минут мясо было готово, и каждый взял по несколько кубиков с поднесенного ему шомпола. Такой шашлык, если барашек был молодой и особенно если его только что забили, очень нежен и вкусен. Это традиционное блюдо татарской и грузинской кухни, то, что мы на званых обедах называем «pièce de résistance» [205].