Вадим Кассис - За кулисами диверсий

— Ах это… — рассеянно протянул владелец помета. — Полагаю, что волнение преждевременное. — Он взял со столика один из последних номеров «Дейли Иомиури» с фотографиями «проснувшегося» вулкана Асо в префектуре Кумамото. — Восемь лет молчал, а посмотрите, какой кра–са–вец! — нарочито растягивая последнее слово, Ким сделал на нем ударение.

— Вам не кажется, что от действующего вулкана до землетрясения может оказаться всего один миг? — Ян Ир Дон прищуренными глазами обвел почти квадратную комнату, как бы спрашивая хозяина, в какой стене могут быть запрятаны подслушивающие устройства, й нарочито громко продолжал:

— Помните землетрясение 1923 года? Потребовалось всего восемь секунд, чтобы превратить Токио в руины и пепелища. Но тогда в столице проживало что–то около полутора миллионов человек. Не выбралось из этой катастрофы 140 тысяч. Нынешний город вобрал в себя 12 миллионов жителей. Представляете, какие возможны жертвы?!

Хранивший до этого молчание Ким Гён Ин заметил:

— Я слышал, что японские тектоники разработали «упреждающий» проект борьбы с землетрясениями. Они предлагают пробурить в зоне наиболее вероятного эпицентра несколько десятков скважин, заложить в них взрывчатку и искусственно вызвать опережающее землетрясение…

— Я не специалист в этой области, но это все равно что выпустить из бутылки джинна, — засмеялся Ян Ир Дон.

— Между прочим, туристические фирмы и торговцы назвали очнувшийся вулкан Асо «злым джинном», — потряс газетой Ким Тэ Чжун. — Они из–за него терпят сплошные убытки. Ежегодно в префектуру Кумамото наезжало до 30 тысяч любителей горных троп и пейзажей. А теперь полиция запретила приближаться к горе Асо на пушечный выстрел. Вот, почитайте!

— Зато наши иммиграционные власти распахнули перед японскими туристами все двери, — ехидно вставил Ким Гён Ин, — Сто девяносто тысяч за восемь месяцев. Невиданная цифра!

Ким Тэ Чжун, пользуясь правом хозяина, вежливо прервал беседу и пригласил гостей к завтраку. Столик был скромно сервирован на три персоны. «Словно знали, что я буду не один», — подумал про себя Ким Тэ Чжун, но тут же отогнал эту мысль и начал изучать меню.

В центре на белой скатерти стояла изящная вазочка с пурпурным тюльпаном. Бесшумно двигались официанты. Из–под прикрытого изящным козырьком потолка ненавязчивым пианиссимо по залу растекалась знакомая мелодия из популярного кинофильма «История любви». Наконец подали кофе.

Ровно в 13 часов 30 минут Ким Тэ Чжун и его коллеги покинули столик и, не торопясь, направились к выходу. В дверях Ким Тэ Чжун успел заметить открытую, совершенно пустую кабину лифта, незнакомых людей в масках и вдруг почувствовал, что проваливается куда–то вниз…

…Машина с дипломатическим номером на повышенной скорости проскочила мимо ограды Белого дома, свернула в полупустой, окутанный бурым мраком переулок, неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов и, захлебнувшись в выхлопном облаке газа, помчалась обратно. Вечерний Вашингтон, обряженный сполохами рекламы, жил своей размеренной жизнью.

На уныло длинной торговой магистрали негритянского квартала бисер электрических лампочек отра–жался в черных лужах тротуара, соперничая с трепетными бликами перевернутых созвездий. Автомашина с выключенными фарами вырвалась из прилегающей улицы и остановилась перед лавкой деликатесов. Из нее вышел человек среднего роста в легком плаще и незаметно слился с разношерстной толпой. Через час с небольшим он уже сидел в кабинете своего шефа на территории южнокорейского посольства, четко фиксируя в памяти рубленые фразы инструктажа:

— Наши консульские работники заготовили для вас новый дипломатический паспорт с западногерманской въездной визой. Вам надлежит первым же рейсом вылететь в Бонн. Там вас ждет пост советника посольства. В этом качестве вам надлежит провести операцию особой важности. Детали узнаете на месте. Пока запомните главное: отныне вас зовут не Ли Сан Хо, а Ян Дон Вон. Резюмирую: вы — господин Ян, советник южнокорейского посольства в ФРГ. Надеюсь, все понятно?

Погожим июньским днем 1967 года Ян Дон Вон сошел по трапу самолета авиакомпании «Люфтганза» на поле международного аэропорта Кёльн—Бонн.

С той поры, когда Ян близко познакомился в Сеуле с директором Центрального разведывательного управления и перешел к нему на службу, сменив мундир офицера морской пехоты на фрак дипломата, ему приходилось выполнять разные задания. Под вымышленными фамилиями он подвизался в посольствах, специализировался на краже секретных документов, занимался вербовкой шпионов, набил руку на шантаже и провокациях. Какую «работу» ему предложат здесь, на берегах Рейна, он еще не знал, но догадывался, что «простой» игры ожидать не приходится. Его считали птицей «высокого полета».

— Итак, господин советник, — посол Южной Кореи в Бонне Дук Шин Чой многозначительно приподнял брови, — вам предстоит провести операцию под кодовым названием «Плюс 17». Скажу откровенно, задание не из легких, но вам оно но плечу. Иначе мы как–нибудь обошлись бы собственными силами и не тревожили вас с этим срочным вызовом из Вашингтона.

Ян Дон Вон из собственного опыта знал: если секретнее задание исходит от самого посла, значит, дело носит совершенно особый характер и связано с непосредственной директивой «Центра».

— Вам сорок лет, господин советник, а для человека с вашей нелегкой, я бы добавил рискованной, профессией этот возраст означает расцвет сил и творческих возможностей, — расплывшись пастозными щеками, польстил Ян Дону Вону посол. — А теперь, не теряя времени, перейдем к существу нашего дела.

Они спустились по лестнице во двор посольства…

Не одну бессонную ночь провел в то лето Ян Дон Вон, раскладывая перед собой сложнейший пасьянс операции. В кратчайший срок ему предстояло «обезвредить» группу южнокорейских граждан, находившихся в ФРГ и выступавших против сеульского режима. В понятие «обезвредить» входило не только похищение семнадцати инакомыслящих лиц, но и их насильственный вывоз в Сеул.

Ян Дон Вон выполнил задание и 7 декабря 1957 года снова объявился в США под своим прежним именем Ли Сан Хо, беспрепятственно получив аккредитацию при южнокорейской миссии в ООН в ранге министра. Дипломат–разведчик был щедро отмечен начальством: ему присвоили звание бригадного генерала разведки. «Я привел этих бунтовщиков в посольство, даже не связав никому руки, — бахвалился генерал–гангстер на банкете среди своих самых близких дружков–сослуживцев. — А потом мы затолкали их, как стадо баранов, в транспортный самолет и перебросили из Бонна в Сеул. Ну, а там с ними обошлись по всем правилам. Кое–кого поставили к стенке. В том числе и этого сочинителя музыки Юн И Сана…»