Григорий Баталов - Ратное поле

Что ж, на войне и не такое бывало. После того как я доложил по рации обстановку, комдив приказал мне временно принять полк, навести порядок и продолжать наступление.

Легко сказать: «Принять полк!». А где его искать зимней ночью в степи?

Прежде всего надо было установить связь с подразделениями. Поставив эту задачу офицерам штаба, я разослал их на поиски, да и сам, взяв с собой одного из сопровождающих, ушел искать второй батальон. Вскоре наш поиск увенчался успехом.

В полуокопчике, выдолбленном в мерзлой земле и прикрытом сверху плащ–палаткой, находились лейтенант и два солдата. Здесь, видимо, велось постоянное наблюдение, и нас сразу заметили. Командир выскочил из укрытия, представился.

— Лейтенант Двойных…

— Доложите обстановку! — резко потребовал я.

Лейтенант четко и внятно доложил обстановку. Взяв обледеневший планшет, он рукавом полушубка стер иней с целлулоида и показал на карте, где располагается боевой порядок роты и где позиции противника.

Рядом с лейтенантом стояли два тепло одетые автоматчика, увешанные дисками и гранатными сумками. По их воинственному виду легко можно было догадаться: своего лейтенанта они в обиду не дадут.

Внешний вид командира роты был далеко не воинский: небольшого роста, щупленький, лейтенант выглядел маленьким старичком с русой бородой, из которой торчали сосульки. На видавшем виды полушубке с обгоревшими полами скособочился ремень, на рукавах были заметны подпалины — то ли от пуль, то ли от костра. Особенно смутила меня его заиндевелая борода. По докладу чувствовалось: ротный — человек с опытом, дело свое знает.

— Когда кормили личный состав?

— Только что позавтракали, товарищ капитан, — не заботясь о субординации, ответил пожилой автоматчик. — Кухня у нас своя, хотя и трофейная. Спасибо товарищу лейтенанту, о приварке он, как о боевом запасе, заботится.

— Молодец, — не удержался я от похвалы. На душе потеплело. — Ну–ка, посмотрим боевой порядок, — стараюсь сохранить строгость.

Рота занимала рубеж, оборудованный мелкими одиночными окопами. Заметил: у лейтенанта хорошо продумана система огня. Ручные пулеметы в надежно оборудованных гнездах держали под обстрелом большую полосу. Солдаты выглядели бодрыми, у каждого — полный комплект боеприпасов. Рота готова была не только отразить атаку, но и продолжать наступление. Беда была только в отсутствии связи с командованием батальона и полка.

Вместо предполагаемых крутых мер, которые я собирался предпринять, чтобы восстановить боеспособность, я поблагодарил ротного. В ответ услышал звонкий, почти юношеский голос: «Служу Советскому Союзу!» Лейтенант был очень рад тому, что первое знакомство с новым командиром полка закончилось благополучно, и лихо доложил о готовности роты выполнять поставленную задачу.

К утру удалось собрать всех командиров батальонов и рот, наладить с ними устойчивую связь, уточнить задачи подразделений и организовать взаимодействие. Я ознакомил собравшихся с задачей полка, рассказал об умелых действиях лейтенанта Двойных:

— Личный состав роты четко знает свою задачу, люди накормлены, обеспечены боезапасом. Лейтенант Двойных — пожилой человек, многим солдатам в отцы годится, но не жалуется на трудности боевой обстановки, делает все возможное, чтобы не обстоятельства нами управляли, а мы обстоятельствами…

Поднявшись, лейтенант смущенно слушал и, как мне показалось, поежился, словно стыдясь похвалы.

…В последующих боях подразделениям полка не раз приходилось штурмовать мощные опорные пункты противника. И если они оказывались на пути роты лейтенанта Василия Двойных, я, как командир части, был уверен в успехе. Из девяти стрелковых рот полка его подразделение выделялось боевой активностью и организованностью. Было видно, что им командует умелый, грамотный и инициативный командир. И когда выбыл из строя командир второго батальона, я без раздумий назначил на его место лейтенанта Двойных. Разговор состоялся во время боя по телефону:

— Только, лейтенант, приведи себя в порядок. Сейчас ты перед всем батальоном на виду, — сказал я в заключение, вспомнив всклокоченную русую бороду и опаленный огнем полушубок.

Тот бой закончился успешно, и подразделения полка вышли к центру Сталинграда. Предстоял последний штурм. Вызвав на командный пункт командиров батальонов, рот и батарей для постановки задач и организации взаимодействия, я осмотрел собравшихся. Пришли все. Не видно было только комбата‑2. Нетерпеливо посмотрев на часы, я сказал начальнику штаба:

— Поторопите лейтенанта Двойных, где–то он задерживается…

И тут услышал знакомый голос:

— Я давно уже здесь, товарищ капитан.

Впору было протереть глаза: передо мной стоял молодой лейтенант, чисто выбритый, подтянутый, в аккуратном полушубке, перехваченном командирским ремнем, с автоматом на груди. Я невольно поднес ладонь к подбородку:

— А где же борода?

— Сбрил, как вы приказали.

— Сколько же тебе лет, лейтенант?

— Ваш одногодок, товарищ капитан. С пятнадцатого, — смущенно улыбнулся комбат.

Вот тебе и борода!

…В первый день боев под Белгородом, отражая атаку гитлеровцев на село Маслова Пристань, личный состав батальона старшего лейтенанта Двойных проявил массовое мужество и героизм. На следующий день в сводке Совинформбюро коротко сообщалось: «Образец ведения боевых действий по отражению атаки превосходящих сил противника на берегах Северского Донца показал личный состав батальона под командованием старшего лейтенанта В. Двойных…»

После боя от почти тысячного батальона осталось всего несколько десятков человек. Яростно отбиваясь, они сумели выбраться из готовой захлопнуться ловушки. Комбат, голова которого была опоясана белым бинтом, докладывал о потерях. Из–под бинта на меня смотрели покрасневшие от усталости, воспаленные глаза с обгоревшими бровями. Он еле держался на ногах.

…При форсировании Днепра батальон старшего лейтенанта Двойных одним из первых переправился на правый берег. А вскоре после этого мы расстались.

Встретились лишь через три десятилетия. Василий Афанасьевич жил в Курской области, работал, восемь раз избирался народным депутатом, председателем поселкового Совета. Во всей послевоенной жизни однополчанина, его делах чувствовалась фронтовая закваска.

В тридцать пятое лето Курской битвы ветераны дивизии посетили места былых боев. В Масловой Пристани, там, где сражался насмерть батальон Двойных, состоялся митинг.

…Братские могилы павших воинов. Тридцать гранитных плит, и на каждой тридцать фамилий. В который раз с болью в сердце вчитывался Василий Афанасьевич Двойных в длинный список бойцов и командиров своего батальона. Оживали в памяти лица, слышались знакомые голоса. У нижнего края одной из плит надпись — Александр Нырков. Это замполит и друг комбата. Рядом с плитой стоит, прижав к глазам платок, его дочь Галя. Она знает отца только по фотографиям да по рассказам матери и его командира.