Алекс Бертран Громов - Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада?

Рассказ Лакобы о необыкновенных приключениях совпал с литературными вкусами самого Сталина в детстве, а вполне вероятно, и в зрелом возрасте, учитывая повторение в литературе культа личности метафор и стихов, вдохновлявших Сталина в юности. Вполне вероятно, что он одобрительно относился к этой истории, которая превозносила значение подпольной литературы и героизм Сталина при ее распространении».

27 ноября 1903 года Сталин прибыл к месту ссылки – в село Новая Уда Балаганского уезда Иркутской губернии. Этому предшествовал не просто его арест за революционную деятельность, но и беспорядки, организованные им в тюрьмах Кутаиси и Батуми. Именно после этого Коба был приговорен к ссылке в Восточную Сибирь и спешно отправлен туда по этапу, при этом у него даже не было теплой одежды.

«Сквозь окно тюремного вагона Иосиф впервые увидел коренную Россию, – замечает Святослав Рыбас. – 27 ноября, в сильный мороз, Джугашвили прибыл в село Новоудинское Балаганского уезда. До уездного центра было 70 верст, до железнодорожной станции Тыреть – 120.

Молодой грузин в легком демисезонном пальто понял, что его ждет тяжелое беспросветное существование, а может, и смерть.

Прожив в Новоудинском больше месяца, он решился на побег…»

В это же время началась его переписка с Лениным.

Я познакомился с Лениным в 1903 году. Правда, это знакомство было не личное, а заочное, в порядке переписки. Но оно оставило во мне неизгладимое впечатление, которое не покидало меня за все время моей работы в партии. Я находился тогда в Сибири в ссылке. Знакомство с революционной деятельностью Ленина с конца 90-х годов и особенно после 1901 года, после издания «Искры», привело меня к убеждению, что мы имеем в лице Ленина человека необыкновенного. Он не был тогда в моих глазах простым руководителем партии, он был ее фактическим создателем, ибо он один понимал внутреннюю сущность и неотложные нужды нашей партии. Когда я сравнивал его с остальными руководителями нашей партии, мне все время казалось, что соратники Ленина – Плеханов, Мартов, Аксельрод и другие – стоят ниже Ленина целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто один из руководителей, а руководитель высшего типа, горный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед партию по неизведанным путям русского революционного движения. Это впечатление так глубоко запало мне в душу, что я почувствовал необходимость написать о нем одному своему близкому другу, находившемуся тогда в эмиграции, требуя от него отзыва. Через несколько времени, будучи уже в ссылке в Сибири, – это было в конце 1903 года, – я получил восторженный ответ от моего друга и простое, но глубоко содержательное письмо Ленина, которого, как оказалось, познакомил мой друг с моим письмом. Письмецо Ленина было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику практики нашей партии и замечательно ясное и сжатое изложение всего плана работы партии на ближайший период. Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело, – когда каждая фраза не говорит, а стреляет. Это простое и смелое письмецо еще больше укрепило меня в том, что мы имеем в лице Ленина горного орла нашей партии. Не могу себе простить, что это письмо Ленина, как и многие другие письма, по привычке старого подпольщика, я предал сожжению.

Побег из Иркутской губернии удался не сразу. Первый раз Джугашвили был вынужден вернуться, поскольку он не смог достать теплую одежду. Вторая попытка оказалась успешной, и он добрался до Тифлиса.

25 января 1904 года в Тифлисе Джугашвили-Сталин впервые встретился со Львом Розенфельдом, впоследствии взявшим фамилию Каменев. Именно под этой фамилией он стал известен как один из виднейших революционеров, а в 1936 году расстрелян с одобрения Сталина. Но до этого было еще далеко, а тогда в Тифлисе Розенфельд встретил бежавшего из ссылки Джугашвили, позаботился о конспиративном жилище для него, а также постоянно принимал его у себя в гостях.

29 ноября 1904 года в Тифлисе в помещении столярной мастерской Чодришвили была проведена партийная конференция Кавказского союзного комитета РСДРП. Среди участников были активные деятели комитета – М. Цхакая, А. Цулукидзе, С. Шаумян, П. Джапаридзе, а также Джугашвили-Сталин, взявший незадолго до этого псевдоним Коба (он позаимствовал его из романа Александра Казбеги «Отцеубийца», изданного в 1882 году, где Кобой звали главного героя). На конференции было принято решение о подготовке к III съезду РСДРП. Перед этим Сталин провел большую работу по созданию революционных организаций в Кутаисской губернии. Помимо партийных ячеек им была основана нелегальная типография.

«Цель своей жизни он видел в низвержении сильных мира сего, – так определял мотивы поведения Сталина в тот период его непримиримый соперник и противник Троцкий. – Ненависть к ним была неизменно активнее в его душе, чем симпатия к угнетенным, тюрьма, ссылка, жертвы, лишения не страшили его. Он умел смотреть опасности в глаза. В то же время он остро ощущал такие свои черты, как медленность интеллекта, отсутствие таланта, общая серость физического и нравственного облика. Его напряженное честолюбие было окрашено завистью и недоброжелательством. Его настойчивость шла об руку с мстительностью. Желтоватый отлив его глаз заставлял чутких людей настораживаться… Не увлекаясь среди увлекающихся, не воспламеняясь среди воспламеняющихся, но и быстро остывающих, он рано понял выгоды холодной выдержки, осторожности и особенно хитрости, которая у него незаметно переходила в коварство».

20 ноября 1905 года в Тифлисе вышел в свет первый номер «Кавказского рабочего листка». Это была первая ежедневная большевистская легальная газета на Кавказе. Ее возглавляли И. В. Сталин и С. Г. Шаумян. Номер открывался статьей Сталина, посвященной революционным событиям в Центральной России. «Эти события надвигаются на нас с неумолимой строгостью истории, с железной необходимостью. Царь и народ, самодержавие царя и самодержавие народа – два враждебных, диаметрально противоположных начала. Поражение одного и победа другого может быть только результатом решительной схватки…» Сталин писал о том, что на первом этапе революции либеральная буржуазия могла отчасти разделять ее устремления, но после манифеста 17 октября она уже получила тот уровень свободы, который ей требовался. А пролетариату этого было явно не достаточно.

Великая Русская Революция началась! Мы пережили уже первый грозный акт этой революции, завершившийся формально манифестом 17 октября. «Божьею милостью» самодержавный царь преклонил свою «коронованную голову» перед революционным народом и обещал ему «незыблемые основы гражданской свободы»…