Aлексей Буяков - Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945)

Одной из главных задач для японского командования в Маньчжоу-го в конце весны – начале лета 1945 года стало выяснение того, готовит ли Советский Союз наступление на Дальнем Востоке. Для решения этой задачи на советскую территорию было заброшено несколько разведгрупп из русских эмигрантов.

Во второй половине мая 1945 года на станцию Имяньпо прибыли из отпуска члены разведывательно-диверсионных подразделений. Из состава подразделения, возглавляемого капитаном Тырсиным, было выделено три разведгруппы (каждая состояла из трех человек), которые перебросили на самолете в Мохэ. Первая группа под руководством старшего унтер-офицера Анатолия Бурнеса переправилась на советскую сторону 28 июня в пяти километрах ниже заставы Сбигнево, имея задание добраться до Амурской железной дороги и в течение трех дней вести наблюдение за движением эшелонов, особенно военных. Вторая группа, которой руководил старший унтер-офицер Иван Гавриленко, была переброшена в ночь со 2 на 3 июля в восьми километрах ниже Сбигнево с тем же заданием. Наконец, третья группа под командованием вахмистра Степана Маркова перешла на советскую территорию в ночь с 9 на 10 июля. Задание было прежнее, но в отличие от двух первых групп в распоряжении группы Маркова находилась рация, с помощью которой они должны были информировать японцев о результатах своей деятельности ежедневно. Все три группы выполнили поставленные задачи и возвратились без потерь на китайскую сторону. По-видимому, результаты работы разведгрупп успокоили японцев. По крайней мере, все разведчики после выполнения заданий получили отпуск до 1 октября 1945 года. [388]

В мае 1945 года через Синьцзин и Цицикар к местечку Халун-Аршан на маньчжуро-монгольской границе было переброшено подразделение подпоручика Широкова. Здесь русские связисты вели прослушивание радиосообщений советских частей, расположенных в МНР. Также из бойцов подразделения были составлены две разведгруппы по два человека. Их доставили к границе и переправили на советскую сторону. Одна из групп не вернулась. В июле подразделение Широкова было доставлено в Харбин, где его бойцов первоначально хотели отпустить в отпуск, но в дальнейшем в полном составе отправили на станцию Имяньпо. [389]

В конце июля в Халун-Аршан вновь была направлена группа из трех радистов-широковцев под руководством старшего унтер-офицера Ивана Дмитриева. Здесь они встретили еще трех русских радистов из Сунгарийского отряда. Русские разведчики входили в состав отряда примерно из двадцати человек, где помимо них были монголы (или буряты) и японцы. Основной задачей отряда являлось прослушивание советской и монгольской радиосвязи в приграничной полосе. Никаких серьезных сведений отряд не сумел получить, оставаясь у границы вплоть до начала войны. [390]

Из состава подразделения подпоручика Аникьева также была выделена разведывательная группа из трех человек под руководством старшего унтер-офицера Василия Харина. Эта группа ушла на советскую территорию, переправившись через Аргунь, 6 июля, но с задания не вернулась. [391]

Разведгруппа Шитоухэцзийского подразделения, которую возглавлял старший унтер-офицер Иван Войлошников, была переброшена на территорию СССР в районе поселка Пашково 12 июля. Обратно группа не вернулась. [392]

Разведывательная деятельность велась и в восточной части Северной Маньчжурии. 16 июля корнет Богатырь был назначен инструктором разведотдела Муданьцзянской Военной миссии. В его задачи входило курирование русских разведчиков. Первые разведчики были направлены на советскую территорию 24 июля в районе станции Пограничная. [393]

В конце июля по приказу японских властей несколько резервистов, обучавшихся в отряде «Облако», были в срочном порядке собраны ротмистром Тырсиным в Харбине и размещены в гостинице «Нью-Харбин». В течение недели две (или три) группы в составе из трех человек каждая тренировались для перехода границы. 7 августа члены разведгрупп получили экипировку (фотоаппараты, компасы, резиновую обувь, обмотки, резиновые пузыри) и были отправлены в сопровождении японских инструкторов на границу. В частности, группа вахмистра Шабалина направлялась в Сахалян. [394]

Сложно сказать, что творилось в душе русских разведчиков, которых везли к границе. Но начавшиеся в ночь с 8 на 9 августа 1945 года боевые действия между частями Красной и Квантунской армий спутали все планы японского командования. Заброска русских разведгрупп на советскую территорию была отменена.

Мощное наступление советских войск тремя фронтами с территории Приморья, Приамурья, Забайкалья и Монголии не оставило японцам ни времени, ни шансов на организацию эффективной обороны. Тем не менее японские войска оказали упорное сопротивление более многочисленным, лучше вооруженным и подготовленным частям Красной армии.

Перед началом боевых действий во всех предназначенных к наступлению частях Красной армии были организованы митинги. Солдат призывали сосредоточить все силы на уничтожении последнего врага – японских милитаристов, уже давно вынашивавших планы по отторжению советского Дальнего Востока, а также их пособников – не добитых в годы Гражданской войны белогвардейцев. Через много лет после окончания войны Ю. Г. Козлов, тогда советский офицер-связист, вспоминал такой митинг в своей части: «В ту позднюю ночь 6-го августа (за два дня до официального объявления войны Японии), вблизи маньчжурской границы, перед нашим полком выступил начальник СМЕРШа и произнес тщательно подготовленную, эмоциональную речь, которую закончил так:

– Смерть японскому милитаризму!.. И… смерть… также-е! предателям Родины-ы… этим остаткам белой царской армии-и… колчаковцам, деникинцам, шкуро, красновым! [смерть – значит продолжение Гражданской войны…] смерть всему этому белогвардейскому отребью… свившему себе осиное гнездо… в… Харбине…

Это означало, что война – не только с японцами…

И мы – рявкнули хором: „Смерть!“». [395]

В восточной части Маньчжурии наступление на японские позиции осуществлялось силами 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов. Им противостояли японские 3-я и 5-я армии. 1-й Дальневосточный фронт наносил главный удар в направлении на Мулин и Муданьцзян.

Ночью 9 августа под прикрытием проливного дождя советские передовые части прорвали японскую оборону и за двое суток в сложных условиях горно-лесистой местности продвинулись на 75 км, заняв укрепрайоны Хутоу, Пограничная, Дуннин. Ожесточенные бои пришлось вести за каждый укрепленный объект, японцы сражались до последнего солдата. Особенно трагические события развернулись при штурме высот «Верблюд» и «Острая» в Хутоуском укрепрайоне. Японские гарнизоны, отвергнув ультиматум о сдаче, были полностью уничтожены. Вместе с ними погибли все женщины и дети, члены семей японских военнослужащих, находившиеся в подземных крепостных казематах. 14 августа советские части вступили в бои за Муданьцзян, обороняемый японской 5-й армией. Бои не утихали в течение трех дней, японские подразделения несколько раз переходили в контрнаступление. 16 августа город пал, для советских частей была открыта дорога на Харбин и Гирин.