Анатолий Елкин - Атомные уходят по тревоге

Сорвав наушники, он, опережая отставшего флаг-офицера, прошел в шифровальную.

— Пишите: «Срочно. Ответ немедленно. Обнаружил подводную лодку. По всей вероятности — атомную. Прошу информировать, кто и зачем находится в нашем районе? 318-й». Передайте немедленно. А вы, — он круто повернулся к спутнику, — сейчас же запросите соседа. Слышали ли они что-нибудь? Не могло же нам все это померещиться.

— Будет исполнено, сэр. — Флаг-офицер исчез, а сэр Уильям, закурив трубку, устроился здесь же, рядом с креслом шифровальщика.

— Ответ будет не ранее чем через полчаса, — осторожно предостерег матрос.

— Знаю. Выполняйте свои обязанности. Я подожду здесь.

Снова появился офицер.

— Эскорт тоже входил в контакт с подводной лодкой.

— Значит, мы не ошиблись.

— Да, сэр.

— И кого это черт носит здесь! — Скоро мы, видимо, узнаем…

— Отвечают, сэр! — Радист лихорадочно вытягивал перфоленту из радиотелеграфного аппарата.

— Есть! — Он протянул бумажку шифровальщику.

«Проявив» текст, тот недоуменно пожал плечами и протянул бланк командиру.

«В вашем районе, ни американских, ни союзных нам лодок нет. Соблюдайте осторожность. Ведите непрерывное наблюдение. Не исключена возможность появления лодок русских…»

— Этого еще не хватало! Вахтенный!

— Я, сэр.

— Усилить наблюдение. О каждом контакте с лодкой немедленно доносите…

В Форстере поднималось раздражение. Что-то явно дало трещину в стройном плане внезапного броска в Средиземное.

Когда авианосцы медленно прошли Гибралтар и появились на меридиане Александрии, Форстер увидел русскую эскадру.

Морская вежливость есть морская вежливость. Обменялись приветствиями. Потом с русского крейсера получили семафор:

«Сочувствуем жестокому шторму на широте…»

Авианосец не ответил. Над сэром Уильямом явно издевались. Это были как раз те широты, где осуществлялся «скрытый» — теперь уже неизвестно для кого — переход.

После доклада о семафоре русских в каюте стало тихо. Только шум волн, глухо ворочающихся за бортом авианосца, долетал через иллюминатор. Контр-адмирал Харди первым нарушил тягостное молчание:

— А что, если там, в Атлантике, все же были атомные лодки русских?

— Тогда, — Форстер щелкнул зажигалкой у трубки, — тогда слишком многое следует из этого печального факта, Харди. Тогда за нашу систему обнаружения лодок, стоившую нам, как ты знаешь, кругленькую сумму, исчисляемую миллиардами, я не дам и цента. Тогда, — Форстер подумал, — тогда наши авианосные соединения, чувствующие себя как дома и у берегов Штатов и в дальних морях, больше не в безопасности. Тогда все эти «секретнейшие» операции, которыми мы с тобой часто занимаемся, не более как секрет Полишинеля. Тогда деятелей нашей разведки, морочившей нам мозги и утверждавшей, что до тысяча девятьсот шестидесятого года у русских атомных лодок не появится, следует отправить подстригать газоны у Белого дома. Ибо грош им цена. Тогда…

— Пожалуй, и этого хватит, сэр.

— Сейчас, может быть, и хватит. Но мир так чертовски устроен, что все составные в его формуле взаимосвязаны. В том числе и в нашей морской стратегии. И кто знает, какая цепная реакция пойдет в будущем, если одно из этих составных изменилось не в нашу пользу. Вот в чем дело, Харди. И это, наверное, самое главное… Так что лучше сейчас давайте не думать об этом. Дай бог, чтобы акустикам все это померещилось…

Еще издали с высоты рубки Сорокин увидел на пирсе командира соединения, начальника штаба, Иванова, Лиходеева и Лазутина — хозяев трех новых недавно поступивших океанских субмарин.

Выход лодки не был бог весть каким событием в их жизни, и Анатолий Иванович с недоумением размышлял: с чего это понаехало вдруг начальство и по какому поводу устраивается ему сия непонятная встреча.

Отвлекшись, он чуть было не упустил мгновение, когда нужно было отдать команду, и мысленно выругал себя. Не хватало еще опозориться при элементарной швартовке. «Нечего сказать — опытный подводник. Шляпа!»

Резче, чем обычно, вырвалось у него:

— Левый — малый вперед. Правый — средний назад.

Нос лодки начал заваливаться, и, когда корпус ее лег почти параллельно пирсу, до которого оставались считанные метры, Сорокин облегченно выдохнул:

— Стоп моторы!

По инерции субмарина прошла оставшееся расстояние, и дерево причала глухо скрипнуло от мягко тронувшей его многотонной громады.

— Подать швартовы!

Команды сработали молниеносно, и Сорокин не без доли самодовольства подумал, что его ребята не лыком шиты и флотский шик, как к нему ни относись, вновь продемонстрирован подводниками изящно и убедительно.

Одернув синюю рабочую куртку и поправив пилотку, Сорокин шагнул навстречу и только тогда по нахмуренному лицу адмирала заметил, что тот не в духе.

— Докладываю… — Он перечислял квадраты и корабли, встреченные в море, а сам озабоченно думал, что, собственно, произошло и отчего командир соединения пребывает сегодня в столь сумрачном состоянии.

Когда была произнесена последняя положенная по уставу фраза — «Командир лодки капитан второго ранга Сорокин», — адмирал обнял его. У них давно уже не было строго официальных отношений — пятнадцать лет совместной службы на разных флотах что-нибудь да значат!

Взяв Сорокина под руку, адмирал отвел его в сторону.

— Ты что-нибудь писал в Москву?

— Нет, — удивился Сорокин, — а что?

— Серьезно?

— Конечно. Разве в таких делах шутят.

— Тебе послезавтра нужно быть у главкома. Вызов срочный… Я пытался выяснить для чего. Не говорят. Спрашивал, какой материал подготовить для доклада. Отвечают: не надо ничего…

— Странный вызов.

— Вот и я думаю, что странный… Ломал-ломал голову, но ничего не придумал.

— Может быть, недовольны в Москве чем? — высказал предположение Сорокин.

— Но чем? Грехов за тобой особых вроде бы не числится… А у соединения?.. Тогда вызвали бы меня, а не тебя… Ладно, что мы тут гадаем — через день все узнаем.

— Когда вылетать?

— В шестнадцать ноль-ноль. Билет тебе уже взят. Возьмешь у моего адъютанта. Из Москвы позвони. А сейчас — действуй.

Они попрощались, и Сорокин направился было к трапу, чтобы отдать на лодке распоряжения старпому, когда адмирал окликнул его.

— Чуть было не забыл. Позвони обязательно Лене. Она тебя уже дважды вызывала… Ну, на всякий случай, ни пуха тебе, ни пера!

— К черту.

Они рассмеялись…

Сорокин шагнул на трап.

Межгород! 3168… Сорокину… Нет, повторите вызов… Обязательно кто-нибудь есть дома…

— Абонент ответил… Сорокина.

— Здесь… Включаю.

Вначале он услышал слабое потрескивание, потом до него долетел далекий голос Лены: