Алексей Шерстобитов - Шкура дьявола

…Подсвеченная галочка, уголком вверх, плавно гуляла по слабо освещенной в салоне сидящей фигуре. Цель напоминала мишень формы называемой «коровой», то есть плечи и голова. За всю свою карьеру, начиная с первого учебного выстрела, еще будучи совсем ребенком, в классе втором или третьем, он ни разу не промазал по подобной со ста метров, причем целясь через открытый прицел, а с пятого класса бил только в голову. Сейчас тоже не было проблем, но сначала нужно понять – тот ли это человек?!

Послышался тот же звук, уже явно похожий на стон совсем близко, буквально за спиной «Сотого». Взгляд полоснул по зеркалам – ничего. Появилось еще два луча фар, от быстро едущей машины – человек явно торопился. Не выключая двигатель, остановившись, «Форд» купе, «выплюнул» высокого мужчину, который подбежал к «Вольво» и быстро в нее уселся.

В момент, когда открылась дверь и в салоне зажегся свет была прекрасная возможность для стрелка рассмотреть, кто же все таки находился в прицеле… Именно в это время большой палец опустил вниз планку «переводчика огня» на второе деление и уже проявляющиеся, хоть и из далека, формы лица не успели конкретизироваться из-за явного стона, даже показавшегося слова, кажется «пом…», или что-то в этом роде. Отвлечение на долю секунды спасло обоих пассажиров от выстрелов, так как закрывшаяся дверь разомкнула электрическую цепь и свет в салоне потух.

Ничего еще не было потеряно – оторваться от прицела не было возможности, голос же пока молчал. А если и раздавался до этого, то явно из другой комнаты, а это значит, что стоящего у слухового окна человека, никто не видит… – а остальное не важно.

Через три минуты оба вышли из автомобиля и встали в свете фар – лучшего не придумаешь: «ближний свет» не слепил, но зато великолепно выделял цели.

Палец лег на спусковой крючок и плавно, но довольно быстро потянул… Уголок галочки в центре оптического прицела «поглаживал» верхнюю часть шеи и пуля должна была пройти чуть выше уха или точно попасть в эту «раковинку»… Свободному ходу конец, вот и… стон у самого уха заставил резко оттолкнуться в предполагаемую безопасную сторону и разворачиваясь, еще в полете, дважды нажать на спуск, полоснув в темноту. Сгруппировавшись и сделав пару кувырков в одну сторону, затем сразу в обратную и выстрелив в темный проем двери – единственный вызывающий вопросы… «Сотый» присмотрелся, иии… и ничего не увидел.

Бросив взгляд в окошко и заметив уже отъезжающую машину, он понял что опоздал, рванул к другой комнате, но… что-то показалось не так в куче мусора. «Солдату» подумалось:

– Ну разумеется… – куча мусора и «чистильщик»! Надо выполнять свои прямые обязанности… – И уже собравшись выпустить туда пару пуль, попробовал все же еще раз пошерудить кончиком ПББС. «Глушитель» стянул кусок рубероида и…, и вдруг оголил небольшого размера старый ботинок. Через пять секунд из строительного сора предстал мальчик – бомжик, он был без сознания, если не сказать – почти мертв, потому что именно так выглядят трупы.

Подумав с минуту – другую, вспомнив о Ванечке и не в силах оставить ребенка умирать, Алексей снял куртку, набросил ее сверху, а шапку надел поверх имеющейся. Упаковав оружие и собрав гильзы, не состоявшийся убийца «Лукаса» аккуратно, со всеми мерами предосторожности, дошел до машины, находящейся метрах в трехстах-четырехстах, спрятал не пригодившийся «агрегат», захватил одеяло, всегда имеющееся в багажнике, завел двигатель для прогрева и закрыл «Ниву».

Через десять минут мальчик стонал на пассажирском сидении. Алексей, управляя машиной, думал каким образом определить этого малыша в больницу.

Все получилось само собой, когда оказалось, что привезший бомжика готов оплатить его лечения наличными. Через час вымотавшийся «Солдат» подъезжал к своей съемной «норе», а добравшись до подушки, рухнул как подкошенный, совершенно не подозревая, что спасенный человек таит в себе много сюрпризов, а само его появление в его жизни станет много определяющим фактором в судьбе самого спасителя!

Через несколько дней Алексей нашел время, что бы навестить врача, не столько ради самого мальчика – он перестал интересовать его сразу по отъезду от здания больницы, сколько по привычке держать свое слово, то есть что бы отдать остальную причитавшуюся часть денег за усилия медицины.

Доктор встретил мужчину учтиво, но как-то лукаво поглядывая исподтишка, после каждого задаваемого вопроса. Настойчивое предложение посетить больного не возымело никакого влияния, и потому они прошли в кабинет, где приехавший намеривался быстро закончить разговор, расплатиться и убраться восвояси, предполагая забыть вообще об этой истории. Но вопрос следовали за вопросом, и скорее они напоминали завуалированный допрос, нежели то, зачем эти два человека встретились. На очередную фразу о возрасте найденыша, Алексей, уже давая понять, что желает покончить с этим, с раздражением в голосе заметил:

– Доктор, мииилейший, скажите пожалуйста, к чему все эти вопросы? Как вы понимаете, я вообще мог не приезжать…, в конце концов, вы же должны понять, что жизнь этого бомжика мне, как и его судьба, вообще не интересны. Я вам уже несколько раз объяснил, что все, что нас объединяет – это остановка автобуса, на которой я его заметил, и если бы не необходимость, так сказать, справить нужду по дороге, и толи жалость…, ааа скорее сострадание, вы бы меня здесь не увидели, кстати, и этого паренька тоже…

– В том то и дело Ромайес (этим именем «Солдат» назвался – ибо в очередных документах с греческим гражданством было прописано именно оно), я то все понимаю, но именно необычность…, гм, гм…, знаете ли, не часто к нам привозят бомжей посреди ночи, и мало того, еще и оплачивают их лечение…

– Так, доктор, я пошел… Вот деньги – недостающие 500 зеленых, желаю здравствовать…, если конечно хотите…

– Эээ…, уважаемый, еще одну минуту… Как бы по мягче…

– Ну что еще?

– Тот, кого вы привезли, утверждает, что вы приходитесь ему родственником…

– Ты что совсем что ли заучился…, с ума сойти… – и кого после этого лечить нужно?!

– По идеи я не имею права оставить это просто так… – побои, истязания, слава Богу нет никаких следов сексуального насилия… – Это стало последней каплей в море терпения Алексея, тем более, что это был прямой намек на шантаж.

Через секунду худощавый доктор висел прислоненный к стене, со сдавленным на половину горлом и пытался извинительно что-то пропищать. Еще через несколько секунд Алексей почувствовал какую-то несправедливость к этому человеку со своей стороны и отступив, аккуратно опустив того на пол, попросил прощение за несдержанность и продолжил: