Алексей Шерстобитов - Шкура дьявола

Эта маленькая тлеющая искорка, зароненная на обросшую инеем скорлупу его души, постепенно прожигала маленькую дырочку, в которую когда-нибудь обязательно пробьётся семя жизни и развалит мрак начавшимся ростком – в это он верил столь же необратимо, сколь и безотчетно, но веря, совершенно не видел тому возможностей или хотя бы начала, хоть чего-то обещавшего путь – ибо зерно могущее стать ростком была только его Танечка, единственная его кровиночка, но затерявшаяся в мириадах подобных звездочек – детей, хоть и была для него самая яркая и единственно желанная!..

…На невысокой скалистой горе, чуть выше ста пятидесяти метров, на самом краю ее площадки, приютившей величайшие памятники истории Эллады, стоял высокий, с крепким телосложением мужчина. Длинные, несколько ниже плеч, черные волосы развевались на теплом ветру, визуально утягивая за собой белоснежную ткань льняного костюма, что создавало спереди видимость обтекаемых форм, образованных мышцами, а вид сбоку – бесформенную трепещущую структуру. Все вместе могло послужить художнику, озадачившемуся изобразить движение в будущее, неплохой натурой. Но творца, желающего запечатлеть, вышеописанное не нашлось, несмотря на то, что человек стоял неподвижно уже несколько часов.

Взгляд в сторону бескрайнего голубого простора, скрытый очками от солнца, наслаждался пейзажем, открывающимся с этого места. Текущие мысли, набегающими волнами набивали полосу выводов, создавая логическую цепочку, но все происходящее, не имело отношения к настоящему, касалось прошлого, и никак не ложилось на будущее.

Мечты – единственное на что он имел право, как на единоличное и принадлежащее только ему, именно они завладели на несколько часов разумом, но к сожалению ничего не могли изменить…

Сзади возвышался огромный грязно-желтый Парфенон, а впереди волновали просторы воображения, которые правда всегда, в конце – концов, упирались в реалии. Последние состояли в том, что цель этой поездки, бывшая диаметрально противоположной целям видений, в которые Алексей старался вжиться хоть на минуту – другую в состояния мира, благополучия и счастья, приводила сегодняшнюю жизнь опять на темную сторону его существования, туда, где господствовала смерть.

Несколько человек еще вчера прибыли из России, имея одну лишь задачу – убийство Солоника. «Солдат» же появился здесь раньше инкогнито и явно для другого. Через два дня ему исполнялось 30 лет, но юбилей не мог принести радости или удовлетворения, хотя бы потому, что праздновать его никто не будет.

Третий день он ждал человека, который единственный мог объяснить цель его приезда. Пока их встреча не состоялась, «Солдат» просто мог утешить себя тем, что его присутствие в Афинах есть некоторая гарантия безопасности его парней, обеспечивающих целостность собираемой информации с вилы «Валерьяна», хотя уже стало понятно, что необходимость в ней отпала, то есть не столько необходимость, сколько вообще ее поступление, потому что за два месяца работы выжито было все возможное. Все то, что имело хоть какую-то цену уже покоилось на жестких носителях и давно припрятано в Москве, в только одному ему известном месте.

Сегодня последний день и если встреча не состоится, то дорога домой открыта. Сообщать кому либо о своем месте нахождения, значит дать возможность привлечь себя к готовящемуся убийству, которое скорее больше будет походить на казнь, причем предательскую со стороны человека, предоставившего и убежище в виде своей виллы и вообще, считавшегося другом ныне перспективного мертвеца, но как бы то ни было, интересы, как будто бы требовали именно этого, а значит так тому и быть. Время подходило к закрытию музея Акрополя, когда чьи-то пальцы легли на плечо. Интуитивно Алексей прижал их с силой своей руки к плечу и приседая сделал поворот в сторону обратную направления большого палаца, стоявшего сзади человека, с упором предплечья второй своей руки в свое время, чуть выше локтя захваченной руки предполагаемого противника, что сначала потянуло, а после сразу толкнуло все тело гостя в сторону пропасти.

Уже не молодой грек, никак не ожидавший такого горячего приема, почти перевесил своим телом край обрыва, как руки того же человека, которого он без задней мысли коснулся, остановили уже, казалось бы, начавшийся полет. Одна рука Алексея вывернула ту самую, коснувшуюся плеча, и завела ее между своими прессом и бедрами, почти севшего на корточки «чистильщика», а вторая легла на шею спереди и сжала хрящ кадыка, своим движением еще и выворачивая голову в неестественную положение. При этом поза «растянутого» эллина была настолько неудобна и почти не имела опоры, что он сам давил этим самым кадыком на руку, как бы опираясь. При этом локоть зажатый животом русского ломило – кто бы мог подумать, что руку, оказывается можно сломать пузом! Хрустнувший сустав заставил прийти в себя и хоть что-то произнести:

– «Сотый», «Сотый»… уау…, «Сотый», виноват, виноват, я понимаю…, я не должен так… меня просили передать и показать… – Алексей с первым словом понял, что это долгожданная связь, а потому встал сам и поднял с извинениями говорившего.

Через пять минут они уже проходили по «блошиному» рынку и остановились у маленького, одного из десятков магазинчиков, где грек покинул его расплывшись в улыбке, а представший хозяин пытался сразу впарить какие-то безделушки, среди которых странным образом блеснул знакомый перстень отливающий белым золотом с «кабошоном» сапфира и крестом под ним, обратная сторона украшения резанула латинской цифрой «50».

«Солдат» вцепился в него и схватив за грудки торговца, прокричал ему в лицо:

– Где он, обезьяна хренова?!.. – Впрочем «хренова обезьяна» совсем не обиделась, и голосом «Седого» прошептала:

– Перед тобой, «Собака» страшная…

Не прошло и пяти минут, как они сидели в задрипанном трактирчике, имея перед собой тарелку с барабулей и что-то наподобие небольшой кружки, наполненной молодым местным вином. Старший из них не был так озабочен неожиданной встречей – ибо сам ее и организовал, а потому и начал первым:

– Знаю, многое знаю – нелегко тебе…, но ведь жив, хотя… соболезную… иии Господь свидетель – сожалею. Не мог тебя не поддержать, не помочь…

– Солоника с часу на час уничтожат… – так на всякий случай говорю…

– Это судьба любого «пушечного мяса» и отработанного материала, к тому же забывшего, кто он действительно на самом деле. Так тому и быть…, не об этом разговор…, кстати, надеюсь ты здесь не ради этого – не разочаровывай меня…

– Не вы ли устроили эту помпезную встречу, а теперь интересуетесь зачем я здесь!

– Давно тебя не видел, а потому и хочу посмотреть каков ты теперь, ладно времени в обрез – к делу. В сумке, которую ты у меня «купишь», найдешь несколько строк, написанных на обратной стороне кожи, там же фото, не удивляйся если это знакомое лицо – не я писал…