Андрей Гусаров - Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи

Епископ Сергий (Страгородский)

На фоне всего этого расцветает монашеское подвижничество – подлинная святость, близкая первым христианам. Развивается философское осмысление христианской веры, диспуты и научные статьи заполняют общественное пространство, а вопросами христианской этики, морали и философии задаются крупнейшие учёные и богословы страны.

Интересно, что Петербургская академия в научной сфере разрабатывала проблемы современного греческого православия, историю Византии и неоэлинизм, то есть то, что тогда называли греческим Востоком. Это направление, или научная специализация, возникла естественным путём во второй половине XIX столетия и чудесным образом расцвела в следующем столетии.

Наиболее прогрессивные деятели церкви остро чувствовали необходимость реформ, понимая, что церковь в существующем виде становится прибежищем для безграмотной части русского общества и откровенных мракобесов. Последующие трагические события только подтвердили эти опасения.

При этом проблемы в русской церкви, копившиеся если не столетиями, то десятилетиями, стали основой уже в 1850-х годах для дискуссии, особенно после выхода книги сельского священника Ивана Степановича Белюстина «Описание сельского духовенства». И если вы хотите составить полную картину состояния русского православия в XIX веке, то обязательно прочитайте это произведение. Несмотря на возрастающие проблемы, вопросы жизни церкви открыто не обсуждались до 1905 года.

К этому времени произошло фактическое разделение русского православного мира на два непримиримых лагеря. Но что удивительно, Григорий Ефимович оказался в стороне от этого. Вернее, он одинаково хорошо относился и к черносотенцам, и к реформаторам, что лишний раз подтверждает самодостаточность его христианства, ограниченного квартирой на Гороховой улице и домиком Вырубовой в Царском Селе.

Протоиерей Иоанн Кронштадтский

Схожесть методов воздействия на окружающих Распутина и Иоанна Кронштадтского подчёркивали многие. Их адептами становились люди с неуравновешенной психикой, и, в основном, женщины, имеющие, зачастую проблемы в личной жизни. Вот как характеризовал Иоанна Кронштадтского придворный хирург профессор Николай Александрович Вельяминов: «Думаю, что этот человек по-своему верующий, но прежде всего большой в жизни актёр, удивительно умевший приводить толпу и отдельных более слабых характером лиц в религиозный экстаз и пользоваться для этого обстановкой и сложившимися условиями. Интересно, что отец Иоанн больше всего влиял на женщин и на малокультурную толпу, через женщин он обычно и действовал;

влиять на людей он стремился в первый момент встречи с ним, главным образом, своим пронизывающим всего человека взглядом – кого этот взгляд смущал, тот вполне подпадал под его влияние, тех, кто выдерживал этот взгляд спокойно и сухо, отец Иоанн не любил и ими больше не интересовался. На толпу и на больных он действовал истеричностью тона в своих молитвах». Читаешь это свидетельство об Иоанне Кронштадтском, а кажется – о Григории Ефимовиче Распутине: те же способы, та же игра и та же аудитория. Разница лишь в том, что к отцу Иоанну в огромный храм стекались бедные и убогие, а Распутин окружил себя в мещанских апартаментах богатыми и красивыми.

Оба проповедника олицетворяли апокалипсическую эпоху, на которую выпали годы деятельности Распутина и Иоанна Кронштадтского, причем последний, скончавшийся в 1908 году, передал своеобразную эстафету первому, доведшему дело до своего логического конца.

Имя сибирского провидца Григория Распутина в Санкт-Петербургской духовной академии стало известно в конце 1902 года. Илиодор (Труфанов) вспоминал, что слухи среди студентов о новом пророке, объявившимся в Сибири, стали циркулировать в ноябре-декабре 1902 года. Было известно даже имя подвижника – Григорий. «В религиозных кружках студенческой молодежи, группировавшейся вокруг истинного аскета, тогдашнего инспектора академии архимандрита Феофана, рассуждения о новоявленном пророке велись на разные лады…», – отмечал Илиодор.

Идею показать столице нового сибирского «старца» подал и поддержал архимандрит Михаил (Богданов), а ввёл «старца» в круг первых лиц этого учебного заведения уже известный нам архимандрит Хрисанф (Щетковский).

По свидетельству Илиодора Григорий Ефимович прибыл в Санкт-Петербург в дни Великого поста в 1903 году с письмами от казанских покровителей (от Михаила и, возможно, от Хрисанфа) на имя ректора Санкт-Петербургской духовной академии. Следственная комиссия Временного правительства установила, что Распутин приехал в столицу империи осенью 1904 года, что подтверждает и А.И. Спиридович [69]. Так что у нас есть на выбор две даты, хотя вторая, как мне кажется, более достоверна.

Иеромонах Илиодор (Труфанов)

Распутин приехал в Петербург поездом. Позднее родилась, или была создана умышленно, легенда о явлении «старца» городу. Пришёл Григорий пешком в стольный град, босой (!), с посохом и котомкой за плечами. Насколько известно, Распутин и ранее не был замечен в хождении без обуви, и было бы весьма неудобно идти босым в холодное время года.

Илиодор сообщает, что архимандрит Хрисанф (Щетковский) сам привёз Распутина в Петербург, тогда как остальные источники свидетельствуют, что «старец» приехал самостоятельно. Это разночтение понятно: архимандрит рано умер и не мог подтвердить что-либо, Илиодор много навыдумывал в своей книжке, вышедшей в 1915 году на Западе, а официальные биографы «старца» создавали ему «житие» с нужными им событиями.

Как в тот момент выглядел Распутин, можно судить со слов всё того же Илиодора: «Григорий был одет в простой, дешёвый, серого цвета пиджак, засаленные и оттянувшиеся полы которого висели спереди, как две старые кожаные рукавицы; карманы были вздутые; брюки такого же достоинства. Особенно безобразно, как старый истрепанный гамак, мотался зад брюк; волосы на голове „старца“ были грубо причёсаны в скобку; борода мало походила вообще на бороду, а казалась клочком свалявшейся овчины, приклеенным к его лицу, чтобы дополнить всё его безобразие и отталкивающий вид; руки у „старца“ были корявы и нечисты, под длинными и даже немного загнутыми внутрь ногтями было много грязи; от всей фигуры „старца“ несло неопределённым нехорошим духом».