Андрей Платонов - «…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Юшка – герой одноименного рассказа Платонова. Кроткий и добрый Юшка являлся ответом писателя на новую волну критики, начало которой положила статья критика А. Гурвича «Андрей Платонов» (Красная новь. 1910. № 10). Гурвич доказывал, что мировоззрение автора идеологически порочных произведений «Усомнившийся Макар» и «Впрок» не изменилось, потому что герои его новых рассказов («Бессмертие», «Фро», «Нужная родина») заражены достоевщиной, христианским смиренномудрием и по существу «антинародны». В опубликованном в «Литературной газете» (20 декабря 1937 г.) ответе критику, с характерным названием «Возражение без самозащиты», Платонов так аргументировал свой отказ от борьбы: «Я бы тоже сумел ответить Гурвичу в его же стиле и интонации, но не стану это делать – не потому, что мы, очевидно, литературные про тивники, а потому, что мы с ним члены одного общества и одной страны». Рисунок защиты тот же, что у героя рассказа, терпеливо сносящего «злобу и глумление» окружающих – «безответно терпевшего всякое чужое зло, ожесточение, насмешку и недоброжелательство». Лишь после смерти Юшки все вдруг понимают, что «без Юшки жить людям стало хуже», узнают про добрые дела Юшки-Ефима и его отчество: Андреевич. Просторечное имя Юшка является распространенной формой двух имен – Юрия и Ефима. Отчеством Андреевич Платонов делает героя своим литературным сыном. Юшкой Мария Александровна называет Платонова, это же имя для своего мужа она не раз использовала и после смерти Платонова (в устных рассказах и набросках воспоминаний). // «Старый Юшка» – известный советский поэт Демьян Бедный. Платонов поделился именем своего героя с когда-то всесильным и вельможным советским поэтом (жил в Кремле до 1933 г., в поездках пользовался специальным вагоном), а в эти годы забытым и гонимым. В конце 1936 г. на Демьяна обрушивается критика, в 1937-м – он исключен из партии, его перестают печатать. Однако жизнь героя платоновского рассказа мало похожа на жизнь Бедного, для него – даже в этот период – больше подходит областное значение слова «юха», к которому восходит «юшка»: «ухо-парень, пролаз, бойкий, продувной» ( Даль В. И . Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М., 2003. С. 670).

Скорее всего, именно от Вьюркова Платонов знал, над чем в это время работал Бедный. Все лето 1939 г. Бедный жил на своей даче в Мамонтовке и перекладывал в стихи сказы из книги П. Бажова «Малахитовая шкатулка» (вышла в Свердловске в 1939 г.), будучи свято уверенным, что Бажов являлся простым собирателем уральских сказов. 8 сентября Вьюрков записывает в дневнике о посещении Бедного: «7 сент[ября] 1939 г. в 5 ч[асов] дня Демьян Бедный кончил свою эпопею (1 часть) в 12 000 строк. Начал он ее 22 июня. Вчера мы с ним подсчитали, что фактически он работал над ней 74 дня, не считая дней выходных, неск[ольких] дней болезни и поездки в Москву. С 28/VI он сидел буквально без выезда в Мамонтовке, на своей даче, где и писал эпопею. Были у него намерения назвать ее, т[ак] к[ак] эпопея состоит из ряда рабочих сказок, «Терновый венок», потом «Золотой венок», но вчера он остановился на названии «Горная порода». Эпопея состоит из опоэтизированных рабочих сказаний Урала, кот[орые] записал и издал отдельной книгой П. П. Бажов под названием «Малахитовая шкатулка». Вчера я был у Демьяна на даче и горячо поздравил его с окончанием работы. Я был первый, кто его поздравил» (РГАЛИ, ф. 1452, оп. 1, ед. хр. 47, л. 12). Очевидно, Платонов с Вьюрковым были среди первых слушателей эпического полотна Бедного – «Горная порода».

Речь идет о собаке Бедного, ставшей темой шутливых высказываний в переписке лета 1939 г. (подробно об этом см.: Корниенко Н . Пролетарские писатели Андрей Платонов и Демьян Бедный // Кипари совый ларец. М., 2012. С. 278–280). Неизвестно, ездили ли Платоновы в сентябре 1939 г. в Мамонтовку и в Малеевку, куда их звал Вьюрков. В начале 1941 г. Бедный был среди гостей, приглашенных Платоновыми на свадьбу сына.

В донесении в НКВД от 5 октября 1939 г. зафиксирован новый приступ тревоги и отчаяния Платонова, узнавшего, что его сын на Соловках (см. прим. 1 к п. 234). Когда Платон находился еще в Вологде, Соловки не воспринимались как действительная угроза. Тем не менее именно Соловки возникли как серьезная опасность перед Платоновыми, когда с апреля 1939 г. они перестали получать письма от сына.

В городскую Коллегию защитников Платонов обращался предположительно в ноябре 1938 г. В заявлении от 2 декабря 1938 г., написанном им на имя председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульриха, упомянут в качестве защитника Э. А. Гиллер (см.: Архив. С. 639–640). Коллегия защитников занималась оказанием юридических услуг населению; первое ее заседание состоялось 8 сентября 1922 г. в Богословской аудитории Московского университета.

К письму приложен крохотный фрагмент листа, на котором Платонов записал, видимо, во время знакомства с «делом» Платона, фамилии молодых людей, проходивших свидетелями по делу его сына. В записной книжке 1939 г. имеются телефоны некоторых из них (см.: Записные книжки. С. 213, 214).

См. прим. 4 к п. 233.

Как свидетельствует запись в протоколе допроса от 9 июня 1938 г., Платон признавался, что совершил свое первое преступление, кражу, потому что нуждался в деньгах для развлечений, признался в особом пристрастии к алкоголю: «Я от родителей скрывал свое поведение» (ЦА ФСБ, дело № 19 067, л. 10).

На левом поле листа – гневная запись Платонова: «Провокация, беспредметное письмо!» Очевидно, писатель выразил свое отношение к следующим строкам письма, находящегося в «деле» его сына: «Дорогой господин! Простите, не узнал вашего имени. Осмеливаюсь послать к Вам человека, который надежного и преданного мне. У нас с ним совершенно сошлись интересы, и поэтому для пробы посылаю его к Вам. И эти «интересы» мы, в частности, мой друг можем делать и давать. Если мы в Вас найдем человека, который поддержит нас в духовном и, главное, в материальном смысле, то Вы этого никогда не пожалеете и, наоборот, будете нам в еще больше мере помогать» (письмо адресовано неизвестному немецкому гражданину за подписью «Платон Платонов» и датой «13 апр. 1938»).

На допросе 9 июня 1938 г. Платон признавался: «Примерно в августе 1937 г. я со своим приятелем Черняховским Юрием Григорьевичем совершили кражу стенных часов и пишущей машинки в обществе. // «Гранат». Мы были уличены в краже, и нас осудили: Черняховского на 2 года тюремного заключения, а меня на 2 года условно. Мне тогда было 15 лет» (ЦА ФСБ РФ, дело № 19067, л. 8).

Адресат установлен по первому автографу письма, вписанному Платоновым в дневник Вьюркова: «Письмо А. П. Платонова ред[актору] журн[ала] «Новый мир» Ставскому», этот документ датирован 13 мая 1939 г. (РГАЛИ, ф. 1452, ед. хр. 47, л. 47, л. 10). С этого источника письмо было переписано Платоновым на отдельный лист, внесено одно исправление (вместо «рукопись моего нового рассказа» стало: «…своего…»), изменены пунктуация и месяц в дате.