Леонид Васильев - Судьбы дорога

Лесную поляну, окруженную березами, осветил луч прожектора, высветив фигуру сидящего на пенечке возле костра бойца, одетого в полушубок, шапку, валенки, в руках автомат МИШ. Он вдохновенно, как молитву, произносит слова:

Тем временем боец встал во весь рост, повернулся к зрителям, словно к родной сторонушке, и… зал ахнул – перед ними в роли солдата с автоматом в руках стоял военком Бородин Василий Иванович. Зрители восторженно захлопали в ладоши, а военком, находясь в образе, продолжал изливать сердечную любовь и надежду.

Дуня, слушая бойца, и при этом, пуская слезу, заметила, что из костра возле солдата, подымается дымок, она толкает Фоку.

– Смотри, сейчас пожар будет, на сцене костёр разгорается!

– С какого хрена баня-то сгорела? – шепчет Фока на ухо жене.

– Вон, видишь, уже дымок пошел?

– Не дым это, вовсе!

– Что, я слепая, дым не вижу? – возмущается Евдокия и, ища поддержки, посмотрела по сторонам, но в сторонних лицах паники не обнаружила, а чтец продолжал:

Василий Иванович, закончив чтение, поклонился публике. Зрители, проникнутые сердечной глубиной стихов, бурно аплодируя, выкрикивали: Браво! Люди старшего поколения, знакомые с войной и ее последствиями, вытирали слезы умиления.

На сцену вышел конферансье в черном костюме и белой бабочкой на воротнике рубашки. Объявил:

– Уважаемые зрители, для вас исполнит песню военных лет Бородина Нина Сергеевна. Синенький скромный платочек! Встречайте!

Заиграл аккордеон, Нина Сергеевна запела.

Дуня, не мигая, разглядывала наряды на певице, она одета по моде прошлых лет. На ногах белые носочки, туфли на низком каблуке. Особенно Дуне понравилось платье певицы из синего крепдешина, легкое, шелковое с плечиками. Евдокия, прижавшись к Фоке, шепчет ему на ухо:

– Гляди-ко, милый мой, какое на Нине Сергеевне платье?

– Ну, и что?

– Купи мне такое! – просит Дуня.

– Такие сейчас не носят.

– Ничего, я поношу, – настаивает жена.

– Такие сейчас, не продают! – горячился Фока. Евдокия обиженно отвернулась: «Не любишь, значит, меня»?..

А песня звенела по залу.

После песни и аплодисментов, конферансье объявил:

– Уважаемые зрители, сейчас для вас прочитает стихи о солдате на войне ученик шестого класса Валерьян Туркин. Стихи поэта Георгия Граубина – «Мастеровой».

Аркадий Иванович, интеллигентно беседовавший с Глушкиным, услышав свою фамилию, насторожился и обратил взор на сцену, сказав приятелю: – Сейчас мой сын выйдет.

На сцену скромно вышел коротко постриженный мальчик в школьной форме и красным галстуком и, глянув в зал поверх голов, начал громко читать:

Аркадий Иванович подмигнул Глушкину:

– Смотри, как сын без запинки шпарит Василия Теркина!

– Сдается мне, это не про Теркина, тут другой, кажется, поэт, – засомневался Глушкин.

– Не может быть, я слог и рифму Твардовского сразу узнаю, – стоял на своем Туркин.

– Давай, поспорим, под «интерес», – предложил Герасим.

– Кто спорит, тот ничего не стоит, – отшутился начальник и продолжал слушать сына.

В антракте Аркадий Иванович, погладив сына по голове, спросил:

– Сынок, ты ведь читал стихи про солдата Василия Теркина, которого описал поэт Твардовский?

– Нет, папа, про этого солдата написал поэт Граубин, а что?

– Странно, – пожал плечами начальник, это же стиль Твардовского, я его узнаю сразу; выходит, что поэты подражают друг другу?

Герасим Глушкин ехидно улыбается.

– Зря ты, Аркадий Иванович, не стал спорить под «интерес», что-то в горле пересохло!

Фока пошел курить, его догнала Евдокия, хитро улыбаясь, шепчет:

– Ну, что, мой миленький, – как на счет платья, из крепдешина?

– С высокими плечиками? – уточняет Фока.

– Да! – радостно воскликнула Дуня.

– И белыми носочками в черных туфлях на каблучках?

– Да! – торжествовала Дуня.

– Надо подождать, – развел руками Фока.

– Чего ждать-то, чего ждать-то? – нервничает Лобкова.

Букин достал пачку сигарет и молча направился в специально отведённое место. Но его вновь остановила жена.

– Значит, ты меня не любишь?

– Кто про это сказал?.. «Люблю, но тайно – твои покрывала черты», а о приобретении нарядов будем думать. Я лучше расскажу тебе, почему сцена не загорелась.

– Ну, слушаю.

– Там, возле солдата, костер был не настоящий.

– А какой?

– Понимаешь, Евдокия, электрики на сцене дровами замаскировали электромотор, подающий сильный поток воздуха, а внутри дров красные ленточки, там же яркая лампочка. Эти трепещущие ленточки создают эффект пламени огня.

– Постой, постой, а откуда дым взялся?

– Наверно солдат чай кипятил?

– Ладно, врать-то?

– Это просто, те же оформители сунули в котелок с водой электрический кипятильник, в итоге получается имитация дыма от костра… это искусство!