Александр Андреев - Вокруг Петербурга

Одновременно с сооружением дворца создавался парк. Главным садовником числился ирландец Шпарро, но всеми работами руководили присланные в 1772 году из Петергофа садовые мастера Лев Иванов, Алексей Кряжев, Василий Ползунов и Иван Лебедев. Несколько лет ежедневно до 500 крестьян окрестных деревень трудились над созданием парка. Они расчистили дорожки, выкорчевали пни, посадили несколько тысяч деревьев тех пород, которые здесь ранее не росли (дуб, тополь, лиственница и другие), наконец привели в порядок озера, очистив их от тины и насыпав искусственные островки.

На мысе, глубоко вдающемся в озеро, был воздвигнут по проекту архитектора А. Ринальди Чесменский обелиск – памятник славной победы русского флота в бухте Чесма 25–26 июня 1770 года. Западнее обелиска выросла декоративная беломраморная «Колонна Орла». Были прорыты осушительные канавы в парке и «Зверинце», построены оранжереи, проложена дорога из Гатчины в Царское Село.

В 1780-х годах столица заговорила о Гатчине, как о чем-то небывалом, и приезжавшие в Петербург иностранцы спешили полюбоваться ее дворцом, парком и «Зверинцем». «Этот загородный дом, – писал в Париж французский дипломат Корберон, – является великолепным дворцом, расположенным полукругом и исполненным отличного вкуса». Дворец восхищал своим живописным местоположением в гуще деревьев, на берегу большого озера, величественным видом примыкавших к нему башен, изумительной окраской, весьма схожей с цветом северного неба, отчего в пасмурные дни казалось, что он сливается с небом, растворяется в нем.

Не менее восторженное удивление вызывала внутренняя отделка дворца, своей роскошью и изысканностью как бы спорившая со строгим внешним обликом здания. Обилие прекрасных картин, скульптур и барельефов, великолепная мебель, богатые драпировки и люстры чудесно восполняли искусную архитектуру его помещений. Во дворце были собраны ценнейшая коллекция антикварных вещей, выполненных руками виднейших мастеров Европы и России, огромный арсенал, состоявший из 700 ружей различных систем и пистолетов, библиотека в несколько тысяч томов. В отдельной комнате хранились рукописи М.В. Ломоносова, приобретенные владельцем дворца у вдовы великого ученого.

Даже искушенные в тайнах садового искусства люди, видевшие пейзажные парки других пригородов Петербурга, Лондона и Парижа, поражались красотам Гатчинского парка, его композиционному разнообразию, многокрасочности и искусной системе насаждения, короче, всей той кажущейся естественности, которая была умело создана большим и незаметным трудом русских садовников.

После смерти Орлова его гатчинское поместье было куплено в казну. 6 августа 1783 года Екатерина II подарила мызу Гатчина с дворцом и окрестными деревнями своему сыну Павлу Петровичу.

Щедрость императрицы диктовалась ее тайным намерением отдалить нелюбимого наследника престола от Петербурга. Она опасалась, что сын предъявит свои права на престол, похищенный ею у мужа, Петра III. Желание Екатерины II совпало со стремлением самого Павла быть подальше от царского двора. Он боялся, что царица, благословившая при вступлении на престол убийство отца, не остановится и перед его физическим уничтожением, лишь бы не допустить к трону.

Вот почему Павел поспешил перебраться в Гатчину, занялся строительством военных укреплений, сколачиванием отряда верных телохранителей – гатчинского войска. Не утратив надежды на власть, он в продолжении тринадцати лет создавал там в малом виде ту своеобразную гатчинскую Россию, которая представлялась ему в будущем единственно достойным образцом для государства.

С водворением Павла в Гатчине мирная загородная усадьба екатерининского вельможи превратилась в военный лагерь опального претендента на русский престол. По приказу нового владельца согнанные сюда с окрестных деревень крестьяне тотчас же начали возводить военные укрепления.

При въезде в Гатчину со стороны Царского Села возникла крепость Ингербург. Небольших размеров, она была выстроена по всем правилам фортификации тех лет и имела в плане форму многоконечной звезды, образованной земляным валом и рвом с водою. Пересекавшая крепость дорога упиралась в ворота со шлагбаумами. Около Ингербурга находилась Солдатская слобода. «Эта слобода имела заставы, казармы, конюшни, – писал современник, – все строения были точь-в-точь такие, как в Пруссии, а по виду войск, тут стоявших, хотелось побиться о заклад, что они прямо из Берлина».

Ближе ко дворцу, где от Большой дороги ответвлялась Дворцовая аллея, был насыпан другой редут. Вход в него преграждали железные ворота, около которых стояли караульные будки. На его брустверах установили шесть пушек. В 1792–1793 годах площадь внутри редута получила архитектурное оформление в виде больших солнечных часов. «Циферблатом» служили внутренние стены укрепления, на которых были нанесены почасовые деления, а «стрелкой» – тридцатидвухметровый обелиск из местного, так называемого черницкого камня (из села Черница возле Гатчины), сооруженный при участии талантливого строителя-самоучки, вологодского крестьянина К.А. Пластинина. Площадь назвали «Коннетабль».

Подобно Ингербургу, на Красносельской дороге возвели укрепление Мариенбург. За Гатчиной, на северном берегу реки Колпанки, у пильной мельницы, раскинулись строения Солдатской слободы, обнесенной в сторону Петербурга большим валом и рвом. Здесь также был шлагбаум и посты на дороге.

Сохранившаяся доныне башня на Красноармейском проспекте – часть бастиона, запиравшего выход из Дворцовой аллеи на Красносельскую дорогу. Построенный несколько позже других укреплений, он создавал впечатление маленького островка. Это определило его название – «Екатеринвердер».

Замыкал всю эту систему небольших укреплений глубокий ров перед дворцовым лугом, превращенным Павлом в учебный плац. Через ров был перекинут подъемный мост, около него на брустверах вала стояло 12 пушек. Очевидно, при Павле, на случай поспешного бегства, прорыли подземный ход из дворца в парк.

Еще несколько построек появилось одновременно с ростом гатчинского войска. За Большой дорогой выросла Бомбардирская слобода, где поселились артиллеристы. Около «Екатеринвердера» построили казармы Кирасирского полка, а рядом с парком – дом для команды озерной флотилии. Поблизости от казарм расположились конюшни, продовольственные и фуражные склады – магазины, пороховой погреб. Среди военных «учреждений» тех лет были госпиталь, военно-сиротский дом около Мариенбурга, призванный готовить музыкантов для солдатских хоров, а также церковь для иностранцев-иноверцев, которыми изобиловало павловское войско.