Дмитрий ФакOFFский - На струе

В общем-то, мы планировали добраться до центра и отпраздновать этот день в каком-нибудь баре, тем более что деньги у меня были.

Нам захотелось прогуляться, и мы пошли к одной из самых дальних автобусных остановок. Пешеходная прогулка, даже несмотря на холод, намного лучше езды в забитом под завязку общественном транспорте. Я чувствовал себя по-настоящему классно, давненько не было такого реально праздничного настроения. В отношении шмотья тоже оторвался как мог: прикид выдержан в стиле «милитари», только не надо думать, что я напялил дешевые берцы и камуфляж из какого-нибудь ублюдочного магазина, ориентированного на повернутых на военщине придурков. Все намного тоньше. Купленные на распродаже Rifle из зеленого вельвета с карманами на бедрах, зеленая рубашка Мехх, откровенно говоря, тоже с распродажи, футболка с Че, привезенная пару лет назад из Амстердама, и черные мартинсы с темно-синим отливом. На репе черная кепка из отдела уцененных товаров одного из германских супермаркетов, надетая задом наперед. Я люблю ходить по распродажам и уцененкам, и дело не в том, что меня жаба душит или нет лэвэ, просто в таких местах всегда можно найти реальный эксклюзив, такой, что отвалившие за шмотье вчетверо больше будут пускать слюни и выяснять, где я нашел такой крутой бутик. Системные администраторы, пускай и работающие на благо достаточно приличной фирмы, увы, не могут позволить себе сорить деньгами. Впрочем, хватит о шмотках.

По дороге нам встретился Стомп. Чувак стоял возле телефонной будки и рылся в карманах.

– Подожди, Марин, я сейчас, – сказал я и подошел к Стомпу.

– Привет, чувак, – я хлопнул его по плечу.

– А-а-а, здоров, мелочи не будет… мне… это… позвонить, – промямлил Стомп.

Судя по его зрачкам, он всячески наслаждался благами наркотической зависимости. Стомп посмотрел на Маринку так, будто хотел оттрахать ее глазами. Меня это несколько задело.

– Все, хорош пялиться, – бросил я.

– Симпотная герла, – ухмыльнулся мудак.

– Спасибо. Запоминай получше, будет что вспомнить, когда решишь подрочить в ванной, – улыбнулся я.

– А ты не заревнуешь? – оскалился Стомп.

– Да разве мне для друга жалко?

Мы посмеялись, я дал мудиле пару монет, и мы разошлись.

Маринка разговора, конечно, не слышала.

В темном небе призывно светился значок мужского отделения сортира, в котором знатоки американской культуры немедленно распознают фирменный символ «МакДональдс». Мне хотелось есть, а Марина выразила тоску по молочному коктейлю, в общем, мы решили зайти. Народу было порядочно.

Чем меня всегда поражал «Мак», так это тем, что в него слетались на огонек самые занудные семьи, живущие окрест.

Зашуганные дети осторожно жевали остывающие гамбургеры под аккомпанемент родительских наставлений, как именно следует вести себя в приличном месте. Предки тоже как на подбор: такое ощущение, что они вступили в брак исключительно от отчаяния. С такой внешностью и темпераментом найти сексуального партнера посимпатичнее, наверное, очень и очень непросто. Прикалывало представлять, как эти люди занимаются сексом. Картина вырисовывается настолько унылая, что я невольно вспоминаю болотных жаб, на много часов застывающих в сосредоточенном и неподвижном совокуплении.

Маринка отвалила в туалет, а я, взяв коктейль и огромный бутерброд, плюхнулся на отдельно стоящий стул и принялся жевать чисбургер, запивая хавчик купленным в соседнем ларьке пивом. На претензию молодого прыщавого сотрудника этой тошниловки, что у них пиво не пьют, я отослал его… нет, не туда, а к статье Конституции, гарантирующей мне свободное перемещение по всей территории страны, будь я с пивом или без.

– Тогда я вынужден позвать менеджера, – этот ублюдок начал звереть от своей беспомощности, но выйти за рамки профессиональной этики ему мешала боязнь остаться без ежемесячной премии, которая держала его, словно поводок собаку.

– Зови. А я напишу в жалобную книгу, что ко мне приставал сотрудник-извращенец, – я посмотрел на его рожу, но был разочарован, в ее выражении ничего не изменилось, корпоративная структура оставляет от человека лишь шелуху, полностью вытравливая личность. – Вот что, когда моя девушка вернется из туалета, я встану с этого стула и уйду. Кстати, ты знаешь, зачем нужны девушки? – Его глаза засветились мелочной блядской злобой, ему страшно что-то мне сделать, но если меня привяжут к стулу, он ногтями сдерет с меня кожу. – Так вот, тогда я и уйду, а пока отвали.

Я откусил от бутерброда еще один кусок и положил остаток на стол. Маринка уже возвращалась. Она выпила свой коктейль, и мы направились к выходу, оставив бедолагу стоять посреди зала. Сейчас он пойдет к братьям по корпорации жаловаться на отвратительно бескультурных клиентов.

Однако отойти от «Мака» далеко нам не удалось. Перед нами нарисовались три горячих южных парня. Классические отморозки, уже поддатые и агрессивные. Их заводила смотрел мне прямо в глаза. Одет по классической моде турецкого Armani : дешевые спортивные штаны, лакированные ботинки, кожаная куртка и некогда белая рубашка в пидерастичных рюшечках.

– Сюшяй, братн, сигарэткю дай.

– Нет у меня, – отрезал я, чувствуя, как злость во мне просто-таки уже кипит. Сначала чмошник в Маке, теперь эти…

Я почувствовал, как Марина вся напряглась и прижалась к моей руке.

Если они сейчас отстанут, все нормально. Если прицепятся к Маринке, то начнется…

Голос подал малорослый небритый ублюдок слева. Судя по прикиду, он одевается у другого кутюрье: неглаженые брюки, кроссовки и пиджак поверх свитера.

– Какой дэвюшк! Сэводня дэнь любви, ляпочка моя!

Он придвинулся к ней ближе, сейчас, блядь, распустит руки.

– Это моя девушка, не лезьте. Сегодня праздник, давайте не будем напрягаться, – я пытался, видит бог, уладить все мирно.

– Слюшай, а что, те не нравится с нами, да? – с понтом обиженно взвыл средний.

Третий пока молчал, но смотрел на всю сцену полными предвкушения хищными глазками.

– Че чиста, братн, слюшай, я те не нравлюсь, скажи, да? – хачик изобразил на роже обиду.

Второй ублюдок начал лезть к Маринке, ее сопротивление его только веселило. Драться бесполезно, отступать некуда.

– Слюшай, я спросил, не слишю, да?

Он двинулся на меня. Через секунду он меня ударит. Остальные были тоже готовы на меня кинуться. Выхода нет, помирать, так не задаром.

– Иди нах, урод!! – жестко выдаю я, сжимая кулаки и готовясь к драке.

– Ты кого на ху…, – удивленный хачик поднимает свои брови и даже отступает на шаг.

– Кого? Тебя, грязную черную образину! Одетую с помойки, тупую и немытую суку! И тебя, пидор, – я оттолкнул того, кто приставал к Маринке, – с твоими немытыми руками! Вам же ни одна нормальная баба не даст! Вы хоть когда-нибудь мылись, долбоебы? Ты че пялишься, – мне жалко было обделить третьего, – че ты вылупился, мудила? Тебя же в два смычка шваркнут, мудак! А теперь, пидоры, – я повернулся к первому, – убейте меня, у вас теперь причина есть! Но, блядь, учтите, что вас, уродов, зароют, без базара зароют!