Михаил Корабельников - Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

Судебный процесс по делу Петербургского Совета открылся 19 сентября 1906 г. «в медовые недели столыпинских военно-полевых судов». Троцкий придавал большое политическое значение этому процессу. На самом процессе он говорил о месте вооруженного восстания в революции. После выступления два десятка защитников подходили к нему с рукопожатиями… Троцкого и 14 других обвиняемых приговорили к ссылке на вечное поселение в Восточную Сибирь с лишением всех гражданских прав. Это был сравнительно мягкий приговор. Все ждали каторги.

В пересыльной тюрьме всех заключенных заставили переодеться в арестантскую одежду, но разрешили оставить свою обувь. Это вселяло некоторые надежды. В подошве ботинка у Троцкого был запечатан новый паспорт, а в высоких каблуках – золотые червонцы. До Тюмени на место ссылки ехали по железной дороге. Далее отправились на лошадях; на 33-й день пути доехали до Березова, где заключенным дали остановку на два дня. Предстояло совершить еще около 500 верст до Обдорска – конечного пункта. Троцкий решил бежать, но не по главной дороге вдоль русла Оби, где бы он был неминуемо пойман, а по бездорожью, по руслу Сосьвы, в сторону Урала. В той стороне никакой полиции нет, ни одного русского поселения, только остяцкие юрты. На всем протяжении пути нет даже лошадей, тракт исключительно олений. Полиция не догонит, зато можно затеряться в пустыне, погибнуть в снегах. Стоял февраль.

По совету одного ссыльного доктора Троцкий симулировал ишиас, чтобы остаться на несколько дней в Березове. С помощью местного крестьянина по прозвищу «козья ножка» он нашел проводника-зырянина, ловкого и бывалого, и притом – лютого пьяницу. Он и вывез Троцкого на дровнях из Березова. Затем пересели на легкие нарты, влекомые тремя оленями. Путешествие длилось неделю. Беглецы проделали 700 километров и приблизились к Уралу. При появлении первых признаков цивилизации Троцкий выдавал себя за инженера из полярной экспедиции барона Толя. Затем продолжил путь в качестве «чиновника» сначала по местной узкоколейке, а затем по железной дороге. На одной из остановок он по телеграфу вызвал жену на станцию, где скрещивались поезда…

Далее – Петербург, встреча с друзьями в артиллерийском училище, Финляндский вокзал, временное убежище в Финляндии. Через несколько дней Троцкий, оставив пока жену с новорожденным сыном в России, отправился в Стокгольм. До границы его провожала молодая финская активистка. Троцкий пишет в воспоминаниях: «В тот период это были друзья. В 1917 году они стали фашистами и заклятыми врагами Октябрьской революции».

Революция шла на спад. 1906 год был ознаменован крестьянскими волнениями, восстаниями на флоте, которые были жестоко подавлены, а их руководители – повешены, а также многочисленными эсеровскими актами возмездия. В целом же в России при премьере Столыпине, сменившем либерала Витте, постепенно наступала стабильность. Тысячи активных участников «смуты» были казнены, – в городах и весях действовали полевые суды, посылались карательные отряды; другие оказались в местах «не столь отдаленных» и очень отдаленных. Кроме ведения дел охранительных и карательных от разбушевавшегося революционного террора разносторонний Столыпин пытался реформировать Россию, чтобы уберечь ее от новых потрясений. Он проводил земельную реформу, переселял безземельных крестьян в необжитые просторы Сибири и Средней Азии. В достижении поставленных целей Столыпин был очень настойчив, энергичен, бесстрашен и удачлив, чем вызывал зависть и неприязнь у более именитых царедворцев. В обиход того времени вошли неологизмы языка, вышедшие из стен Государственной Думы: «столыпинские вагоны», «столыпинские галстуки».

Последний «столыпинский галстук» был накинут на шею анархисту-максималисту Дмитрию Богрову, – по совпадению – соплеменнику Троцкого, – застрелившему 1 сентября 1911 года самого Столыпина. Убийство произошло в антракте оперы «Сказка о царе Салтане» в зале Киевского оперного театра, заполненного представителями «высшего света»: министрами, военными, роскошно одетыми дамами, в присутствии самого государя с его дочерьми, бдительно охраняемом полицией и жандармами. Богров шел к этой цели с упорством сомнамбулы и переиграл всех. В объяснение этого поступка А.И. Солженицын в романе «Красное колесо» вложил в уста Богрова следующие слова, сказанные им эсеру Лазареву в Петербурге за год до покушения на Столыпина: «Он (Столыпин) – самая зловредная фигура, центральная опора этого режима. Если можно так выразиться, он слишком хорош для этой страны. Я решил выкинуть его с политической арены по моим индивидуальным идеологическим соображениям. К тому же, есть и хорошая традиция убивать именно министров внутренних дел. Это место должно обжигать».

Существуют разные версии мотивов этого преступления. По одной из них Богровым руководили вовсе не идейные соображения, а тщеславие: таким странным образом он решил прославиться. Однако тогда тот же критерий следовало бы применить к сотням других боевиков, избравших тактику индивидуального террора. Другие утверждали, что он пошел на это дело, боясь разоблачения как агент охранки, – коим он действительно был с 1907 года, и это облегчало Богрову прямой выход на Столыпина, – и предпочтя товарищескому суду «героическую смерть». Третьи – что сама охранка, действуя в интересах неких «тайных сил», решила устранить Столыпина руками Богрова. Возможно, правы все сразу. Но это вовсе не исключает наличия собственных побудительных мотивов, высказанных Богровым на упомянутом свидании с Лазаревым. Не менее убедительно звучали и следующие его слова:

«…Я еврей… И позвольте Вам напомнить, что мы до сих пор живем под господством черносотенных вождей. Евреи никогда не забудут Крушеванова, Дубровиных, Пуришкевичей и тому подобных злодеев. А Герценштейн? А где Иоллос? Где сотни, тысячи растерзанных евреев – мужчин, женщин и детей с распоротыми животами, с обрезанными носами и ушами. Вы знаете, что властным руководителем идущей теперь дикой реакции является Столыпин. Я прихожу к Вам и говорю, что я решил устранить его…». Михаил Герценштейн и Григорий Иоллос – депутаты первой Думы и сотрудники либеральной газеты «Русские ведомости». Оба были убиты черносотенцами в 1907 году. Следствие по этому преступлению не велось.

Петр Аркадьевич Столыпин, – для одних «вешатель», для других – «великий реформатор», – был недооценен его современниками. Крутыми мерами ему удалось вытащить Россию из революционной воронки 1905 – 1906 годов и в законодательном порядке во многом преобразовать ее в последующие пять лет, когда он возглавлял кабинет министров. Он делал это вопреки всеобщему сопротивлению – со стороны несговорчивой Государственной Думы, Государственного Совета, начиненного чванливыми отставными сановниками, жившими позавчерашним днем Империи, и самого переменчивого в своих настроениях царя Николая II. Настойчиво и неотступно проводил он свои реформы по пути модернизации России и во многом преуспел. Возможно, преуспел бы больше, если бы не тот роковой выстрел. Но еще за несколько месяцев до этого, вследствие постоянно плетущихся вокруг его имени интриг, Столыпин потерял влияние на царя, после чего его всеми ожидаемая отставка стала вопросом времени. Таким образом «троечники» в классе, угнетаемые авторитетным «отличником», отомстили ему за свое унижение.