Дмитрий Арбузов - Уральская Обь

Ведь только краем глаза достаточно взглянуть, всего лишь единожды абстрагировавшись от наносных представлений, чтобы навсегда убедиться не только в могуществе природы, но и в разумности её законов – дальновидности, незаменимости, органичности их. Человеку никогда не создать и подобия того совершенства, которое природа собой олицетворяет в мелочах, ведь люди могут только выдыхать углекислоту, убивать и калечить, и думать иначе – утешение и самообман, потому что все достижения науки и искусства так или иначе списаны с картин природы. Человеку дана только одна власть: обустраивать свою жизнь, заполняя её чередой красочных впечатлений, которые, в свою очередь, сливаясь во что-то целостное, преображают личность и толкают её на новые поступки, чуть-чуть видоизменяя само пространство. Привычки убивают, они же и заново создают нас.

А теперь зададимся простым вопросом: часто ли вы встречаете человека счастливого? И счастливы ли вы сами? На деле оказывается, что счастье – это актуальная необходимость, без которой человеческая жизнь невозможна… Только не говорите, что быть абсолютно счастливым нельзя, ведь тогда это уже не будет счастьем – некоей имеющейся ввиду прекрасной постоянной… существование истины и Бога станет сомнительным, потеряется смысл жить. Просто счастье в сегодняшнем мире такая же редкость, как и настоящая любовь, поэтому и кажется, что его не бывает. Как можно не любить мир, подаривший тебе жизнь? Так и счастливым, казалось бы, не быть невозможно… но мы несчастливы. Почему? Не мир же, по сути прекрасный, виноват в этом. Значит – виновны сами люди. Избегающие трудиться во славу абсолютной гармонии, не стремящиеся измениться, стать лучше, а подстраивающие мир под себя и заменяющие понятие счастья суррогатом из рекламной картинки. Которой затем человек начинает подсознательно соответствовать, ибо вот уже более полусотни лет у нас перед глазами нет другого примера. Сегодня наш объект любви – телевизионный ролик, неспособный ответить взаимностью. Ибо он – меркантильный мир, созданный без души – мир мёртвых – где прежде, чем начать исповедовать язык счастья, ты должен будешь смочь его различить.

Оставив за плечами урочище Хойла-Ди, мы покинули ровную тундровую местность и теперь шли по обширной моренной долине. Дорога хитро петляла, чередуя каменистые гряды невысоких цветущих холмов с болотистыми впадинами между ними, заполненными белыми пятнами пушицы. Эта светлая ночь, как и весенние ночи средней полосы России, была полна мимолетных движений и шорохов. По-прежнему нас сопровождали тинькающие голоса чирков-свистунов, гнездящихся по берегам многочисленных водоёмов, то и дело пустынную дорогу перебегали шустрые лемминги. Вскоре по бурым склонам холмов стали встречаться сиротливые лиственницы, а серповидные впадины приоткрыли таинственные глади озёр с заостренными снежниками по краям. Было интересно наблюдать сверху, с дороги, как сплочённые клубки тумана путешествуют над обсидиановой поверхностью воды, будто танцуют на тонкому льду.

Через семь километров от брода холмистая местность закончилась, впереди внизу показалась опять ровная тундра. На безбрежном пространстве её распласталось торфяное болото с серебристым озером посередине, подобным упавшему с неба куску стекла. С края долины мы увидели, что наш путь по дороге пролегает именно туда. Перед тяжёлым переходом по болоту решили передохнуть, удобно расположились на вершинке одинокого моренного бугра, украшенного глыбой и по виду напоминающего курган. Где-то здесь обозначенной на карте тонкой пунктирной линией протянулась граница Северного Полярного круга. Скорее всего, мы уже пересекли её и тем самым покинули район Заполярья. Впереди теперь, можно сказать, нас ждут только тёплые края.

«С праздником тебя», – подмигиваю Ване, но он остаётся в печали. Ещё вчера на пути к останцам его сапоги порвались, а голенище болтается до сих пор. Он подвязал его скотчем, но сейчас оно снова висит. Не резина – картон! Я не проверил, и вот – на тебе… Потерять обувь здесь – это лишиться всего, особенно когда предстоит ещё столько километров пути. Есть кроссовки, но не будешь же изо дня в день бродить в них по ледяной воде. Это в тёплую погоду мокрые ноги не страшны, а чуть посуровеет или ступишь на снежник, сразу холод почувствуешь. «Не боись, мы это дело поправим», – заверяю я своего напарника. Сам же думаю: «Интересно, как?»

Комаров вокруг толпится видимо-невидимо. Как начали вчера гудеть, так больше не утихают, всё продолжают аккомпанировать нашему путешествию. Я пытаюсь хоть немного бороться с этой напастью. Делаю рывок вперёд на десяток шагов, только в этом случае, на короткий промежуток времени они оставляют меня в покое. Как будто слетелись к нам со всех концов земли северной! Совершил небольшое открытие: плотность насекомых столь велика, что на них автофокус фотоаппарата наводится!

По обе стороны дороги, которой мы сегодня идём, торчат стальные трубы метра по три высотой, располагающиеся на расстоянии около километра друг от друга. Это указатели направления движения в зимний период. Можно представить, сколько снега здесь наметает ветрами зимой.

Посидев, послушав «Камаринскую», решаемся на рывок до озера. Но низина, будучи во многих участках сухой, преодолевается легко. Вмиг достигаем цели. Остроугольная озёрная чаша прозрачна, её каменистое дно совсем близко, здесь очень мелко. Через дорогу, следуя уклону, перескакивают ручьи. Самый крупный из них поджидал нас на дальнем конце низины, где опять начинались моренные холмы. Это была тихая протока, «украшенная», словно диадемой, округлой формы омутами по сторонам, притаившимися за полосами высокого кустарника. И здесь-то мы помучились вдоволь! До бугра рукой подать – видно и дорожную колею, поднимающуюся по нему с низин, и мягкую травку, но идти пришлось долго. Запыхавшиеся, вымокшие забрались на бугор.

Чуть посидели и уже чувствуем – холодно. Хоть и лето, а ночи в иной раз стылым воздухом очень даже хорошо пробирают до костей. Бур-Хойла – вот она, рядом, подступила со стеной леса и теперь громко шелестит слева; сырой холод приносит с неё. Горы справа тоже не остались в стороне и значительно приблизились к реке. Впереди, за буграми, украшенными лиственничным редколесьем, пестреет снежниками склон долины соседней реки – Левой Пайеры, ограничивающей с востока местность с красивым названием Пятиречье, куда мы, собственно, и идём. Дальше дороги по карте заканчиваются, и во мне уже зреет предчувствие трудностей, с этим связанных. Я оглядываюсь по сторонам, вижу заросли карликовой берёзы высотой мне больше, чем по пояс, и предчувствие усиливается. Как предстоит нам идти? Что будет с погодой? Блуждать без дорог с грузом за плечами что-то совсем не хочется, а в тумане, когда горы накрыты плотной мглой, ошибиться легко. С огорчением понимаю, что добавить ободряющего к мыслям нечего: я не имею представления о дальнейшем пути. Что ж, будь, как говорится, что будет. Сегодня дорога – вот она, твердью хрустит под ногами, и погода стоит отличная. Значит, будем жить каждым новым прекрасным днём, учиться радоваться тому, что уже есть, не загадывая наперед – такому пониманию учит нас сама природа. Получается, и комарам надо радоваться тоже?