Клим Дегтярев - Штирлиц без грима

В отчаянии, не зная, что делать, он хотел тут же покинуть ипподром, но тут с ним заговорили двое мужчин, которые явно видели его неудачу. «Ну, и что ж с того, – произнес тот, кто назвал себя Мецгером, – со мной такое раньше тоже случалось, так что нечего вешать голову».

Мецгер проявил понимание к страстишке дядюшки Вилли и предложил ему в виде помощи небольшую сумму денег, с условием, что он будет получать пятьдесят процентов от каждого выигрыша. Дядюшка Вилли согласился, но ему опять не повезло и он проиграл. Он получил новую субсидию и на этот раз выиграл. Но эти деньги ему теперь были крайне необходимы для семьи. Однако Мецгер предъявил ему счет. Он потребовал вернуть все полученные за игру деньги, и поскольку дядюшка Вилли не в состоянии был расплатиться, тот пригрозил заявить об этом вышестоящему начальству. Во время этого разговора Л. был под хмельком и согласился на условия своего сердобольного «друга». За предоставление новой ссуды он обещал передавать ему информацию из центрального управления нашей разведки. Отныне он состоял на службе у русских» 73 73 Шелленберг В. Мемуары. – М., 1991. – С. 117. .

Хотя мы бы не стали полностью доверять изложенной выше версии. Дело в том, что в своих мемуарах Вальтер Шелленберг исказил многие события, да и многочисленные «ошибки памяти» тоже присутствуют на страницах его произведения.

Другая точка зрения принадлежит последнему оператору Вилли Лемана Борису Журавлеву, который считает, что тот начал работать на советскую разведку по идейным соображениям. В интервью писателю Теодору Гладкову он заявил:

«Я и сегодня не сомневаюсь, что Леман работал исключительно на идейной основе. Хоть и кадровый полицейский, он был антинацистом. Возможно, даже именно поэтому. Тем более что, очутившись в гестапо, видел изнутри, насколько преступен гитлеровский режим, какие несчастья он несет немецкому народу.

В самом деле, после временного разрыва с нами связи он сам восстановил ее в 1940 году, прекрасно сознавая, что в случае разоблачения ему грозит не увольнение со службы, не тюрьма, а мучительные пытки в подвалах своего ведомства и неминуемая казнь. Такой судьбой никого и ни за какие деньги не соблазнишь. К тому же Леман был человеком в годах, без юношеской экзальтации и романтизма, он все прекрасно понимал и шел на смертельный риск совершенно осознано» 74 74 Гладков Т. Король нелегалов. – М., 2000. – С. 189—190. .

На самом деле истина лежит где-то посредине. Действительно, к нацизму агент относился отрицательно, но в то же время не испытывал симпатий и к коммунистам. Будучи свидетелем ужасов Первой мировой войны, он был сторонником мира с Россией, но во время его первых контактов с советской разведкой Адольф Гитлер еще не пришел к власти. Как и всякий немец, он умел считать деньги и понимал, что его жалования не хватит, чтобы поддерживать доставшиеся жене в наследство гостиницу и ресторан в надлежащем состоянии. Кроме того, после выхода на пенсию он собирался открыть в Берлине частное сыскное бюро. Поэтому с советской разведкой Вилли Леман начал сотрудничать, руководствуясь и материальными соображениями. Об этом говорит и тот факт, что с 1934 по 1938 год он получал от Москвы 580 марок ежемесячно.

Первый раз Вилли Леман встретился с сотрудником берлинской резидентуры ИНО ОГПУ в 1929 году, но этому предшествовал целый ряд длительных и взаимных проверок.

Все началось еще в 1923 году, когда сотрудник контрразведывательного отдела полицай-президиума Берлина в чине криминальобервахмистра Эрнст Кур за дисциплинарное нарушение был уволен со службы без права на получение пенсии. Оставшись без работы, он перебивался тем, что красил берлинские крыши, да еще время от времени ему помогали бывшие сослуживцы. Жена Кура, не желая терпеть материальные лишения, подала на развод. Но так как Куру некуда было уходить, то они продолжали жить под одной крышей. Однажды бывшая жена Кура обнаружила среди его вещей служебные бумаги и сообщила об этом в полицию. У него был произведен обыск, в результате которого были изъяты секретные документы. Как они к нему попали, он уже не помнил, но, несмотря на это, ему грозил суд. Однако полиция не захотела выносить сор из избы, и дело замяли.

Приблизительно в это же время Эрнст Кур попросил в долг у Вилли Лемана, который помогал ему и раньше. Приятель не отказал ему, но неожиданно посоветовал поискать источник доходов в советском полпредстве. Последовав совету, безработный в конце 1928 года отправил в полпредство СССР в Берлине письмо, в котором предложил свои услуги. А в начале 1929 года состоялась его первая встреча с работником резидентуры ИНО ОГПУ в Берлине. Во время обстоятельного разговора визитер выразил согласие за материальное вознаграждение работать на советскую разведку, сообщая сведения, которые мог узнать от своих знакомых в полиции. Центр одобрил вербовку инициативника, который получил псевдоним «А/70» (позднее «Раупе»).

Вилли Леман, к которому приятель стал обращаться за интересующими его сведениями, понял, что тот стал работать на русских. Убедившись в безопасности таких контактов, Вилли Леман в конце лета 1929 года и сам через «А/70» установил связь с берлинской резидентурой ИНО. В Москве вербовку Вилли Лемана, которому был присвоен псевдоним «А/201» (позднее «Брайтенбах»), сочли большой удачей. В отправленной 7 сентября 1929 Центром в Берлин телеграмме говорилось:

«Ваш новый агент А/201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где при малейшей неосторожности со стороны А/201 или А/70 может произойти много бед. Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А/201» 75 75 Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. – М., 1997. – С. 340—341. .

В Берлине и сами понимали необходимость соблюдения максимальной осторожности при контактах с новым агентом. В ответной телеграмме в Москву по этому поводу говорилось:

«Опасность, которая может угрожать в случае провала, нами вполне учитывается, и получение материалов от источника обставляется максимум предосторожностей» 76 76 Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. – М., 1997. – С. 341. .

В результате было решено, что связь с новым агентом станет поддерживать через Кура нелегальный резидент внешней разведки в Германии Эрих Такке («Бом»). Но, как выяснилось, такая организация связи чуть не спровоцировала «провал» Вилли Лемана. Дело в том, что Эрнст Кур имел набор пороков, которые в любой момент могли стать причиной его «провала»: склонность сорить деньгами, увлекался женщинами и вином, иногда бывал излишне болтлив. А еще он был политически неблагонадежен – его вторая жена распространяла журнал издаваемый МОПР (Международная организация помощи борцам революции), что вызвало повышенный интерес к самому Куру. Поэтому было решено вывести его из цепочки связи.