Вячеслав Тельнин - Моя жизнь

Второе испытание по получению водорода я уже делал с Серёжкой Машуковым у него на кухне. Ни свечения, ни дыма я сейчас не помню. Но водород мы получили. В плоской консервной банке (высота банки в несколько раз меньше её диаметра). Пластиковая крышка от конструктора стояла на табуретке. Мы взяли 200-граммовый стеклянный гранёный стакан и поднесли его к банке с водородом. Потом взяли банку и накрыли ею стакан. Стакан, накрытый банкой, поставили на стол. Из центра банки убрали затычку, и я тут же поднёс спичку к дырке. Произошёл взрыв гремучего газа в стакане. Банка взлетела вверх, а обломки стакана разлетелись во все стороны. Секунды две царила тишина, а потом сверху на стол упала банка…

Чтоб нам не маяться с книжным выпрямителем, отец принёс из гаража промышленный выпрямитель. Да и банки мы стали использовать высокие и узкие. И после этого появился и звук нарастающий, и взрыв гремучего газа не повреждал банку, а просто подбрасывал её вверх на полметра или метр (в зависимости от банки). И, когда всё наладилось, мы показали эту «водородную мину» ребятам с нашего двора, задёрнув шторы, чтобы лучше видеть, как горит водород над дыркой и пламя под банкой во время взрыва.

В школе мы проходили химию. И я знал, что марганец выделяет кислород при нагревании, а магний хорошо горит, если он в виде порошка. И, если их смешать равномерно и завернуть в бумагу, то получится взрывпакет. Достаточно поджечь его, а когда бумага прогорит до смеси, вся смесь вспыхнет разом и получится яркая вспышка.

Но где достать компоненты? Мама у меня работала в больнице и принесла мне марганца. А у папы в гараже был корпус от старого двигателя то ли от мотоцикла, то ли ещё от чего. Так он был изготовлен из металла «электрон», а это примерно 80 % магния и 20 % алюминия. А порошок алюминия тоже хорошо горит. Папа дал мне этот корпус (или это был кусок от корпуса), я зажал его в тиски и стал тереть его напильником. Таким образом я наделал «электронных» опилок сколько мне было надо. Пришлось, правда, попотеть.

Дома я сделал несколько порций с разными пропорциями магния и марганца, чтобы сравнить результаты. Пропорции записал в тетрадку. На взрывпакетах тоже их написал. Испытывал их вечером – когда темно. Мама тоже пошла со мной. Нашли место пожаробезопасное, и я их стал поджигать. Вспышки получились эффектные. Маме тоже понравились.

Потом я пробовал разные другие компоненты. И пропорции их я тоже записывал. Однажды зимой ребята нашего двора сделали из кусков плотного снега домик. Из чего была крыша – уже не помню. Но окна в стенах были. И зайти туда можно было полусогнувшись. Дождались, когда стемнеет. Вроде, были у взрывпакетов фитильки, или бумага была в несколько слоёв, но я положил пакеты с новым составом внутри домика на пол у стенки, успел поджечь их и выйти оттуда и уже снаружи, через окошечко стали (вроде ещё кто-то был, может, брат) ждать, когда они загорятся. Загорались они в разное время. И как-то необычно – не простая вспышка, а яркая белая высокая (чуть ли не полметра) струя пламени. Потом загорелась ещё одна струя, ещё и ещё! Красота была не виданная раньше. И горела каждая струя долго – секунд 15–20.

А вот сделать порох мне не удалось. Узнал компоненты, пропорции, перемешал, а в состав пороха входит и селитра, а она впитывает в себя воду, и моя смесь быстро стала сырой. Пробовал поджечь этот состав, но напрасно.

А ещё до взрывпакетов я склеил бумажный кораблик с трюмом, палубой, надстройкой. Бумага была плотная – ватман, что ли. А когда я позанимался взрывпакетами, то мне пришла в голову мысль, чтоб начинить этот кораблик взрывпакетами с разными составами, опустить его в реку Туру и поджечь. Так я и сделал. Зима уже прошла, Тура была безо льда. И вот плывёт кораблик, а из трюма рвутся наружу струи пламени, горит надстройка… Это как будто корабль вёз боеприпасы – снаряды, мины – и вдруг в него попал снаряд, и корабль загорелся, боеприпасы в трюме начали взрываться… Всё вышло как и задумывалось.

Когда мы жили на улице имени Софьи Ковалевской (примерно 6–8-й класс), отец сделал нам (мне и брату) ходули. К двум длинным деревяшкам, длиной метра 1,5–2 каждая, прибивались бруски длиной сантиметров 10 каждый, на расстоянии примерно 50 см от края длинных деревяшек. Потом надо найти возвышение 50 см и встать на него. Руками спереди обхватить длинные деревяшки у подмышек, а потом ногами встать на бруски. Ладонями тянуть длинные деревяшки кверху, слегка согнуться и одну из ходулин поднять немного вверх и вперёд. И поставить эту ходулину вниз на землю. Так получится первый шаг. Потом немного наклониться вперёд и сделать другой ходулиной шаг вперёд побольше первого раза в два. Потом снова немного наклониться вперёд и сделать шаг снова первой ходулиной дальше второй ходулины. Так вы можете идти вперёд, как ходите без ходуль, только длина каждого шага будет больше, чем без ходуль. Но сначала надо научиться держать равновесие при маленьких шажках. И чтобы не занозить руки и подмышки, отец обмотал пустой изоляционной трубкой те места у длинных деревянных брусков, которые при ходьбе на ходулях касались подмышек и ладоней. Мы научились ходить на них. Было приятно.

Папа с детства что-то мастерил: и паровые двигатели, и модели самолётов, и многое другое. После армии он женился. Но увлечения к технике не бросал. У него на улице жил почти его ровесник, который тоже любил мастерить. И папа с его помощью сделал 2-местные трёхлыжные аэросани. Зимой ездил по полям на лыжах, летом менял лыжи на колёса, и получался аэромобиль. Как-то он решил прокатить на них маму. На одном участке дороги аэросани уперлись во что-то твёрдое, зад саней поднялся вверх и, пролетев над кабиной и передним колесом, перевернулся в кювет вверх колёсами (тормозов у аэросаней не было), и их обоих накрыло санями. Папа вылез как-то из-под саней, вроде, целый. Он отвалил сани в сторону и помог выбраться маме. А у мамы получился перелом ключицы. Её срастили, да неправильно. И пришлось врачам долбить эту ключицу и сложить обломки правильно. Потом папа сделал одноместные 4-лыжные аэросани. Они были устойчивей 3-лыжных. Крышу у саней он сделал, как у самолётов – складную, которая откидывалась в сторону. Лобовое стекло и стекла у кабины были, вроде, из плексигласа. Когда крыша закрыта, то герметично. Никакой ветер внутрь не проникал. Вдобавок было сделано отопление: от двигателя бралось тепло и горячий воздух гнался по трубе с дырками. Через них горячий воздух поступал в салон. И когда «фонарь» закрыт, то ехать было комфортно. И на них он гонял по полям (а в то время зимы были снежные и было где гонять. А потом он сделал 4-лыжные 2-местные аэросани. Вот тут-то все возможности аэросаней раскрылись. На них было удобно охотиться на зайцев и лис. Заметив лису в поле, он догонял её, а со второго места охотник с ружьём вставал, целился и стрелял в лису. После этого папа с мамой научились снимать шкуру с лисы, выделывать её и эти шкуры продавать. А тогда был большой спрос на лисьи шкуры. И аэросани приносили доход. Когда были сделаны 2-местные 4-лыжные сани, то папа иногда брал меня с собой покататься. Я садился за руль, папа сзади – и вперёд. Один раз он взял меня и ружьё. И мы поехали по заснеженным полям. Заметили лису, и я за ней. Догнал её, а папа сзади прицелился и выстрелил. Попал. Но только ранил. Я развернул сани, подъехали к лисе, папа вылез из саней и об лыжу задушил её ногой.