Николай Соколов - Саки. Книга вторая исторического романа «Скифы»

– Но я не хочу быть женой Кинтаса! – призналась та сквозь рыдания.

– А при чем тут Кинтас? – сильно удивился Таксакис.

– Я слышала, что он станет алдаром. А тогда как ближайшему родственнику ему придется на мне жениться.

– Кто тебе такое сказал?! – возмутился ее глупым предположением отец.

– Все об этом говорят… А разве это не так?

Только после того как Таксакис твердо пообещал, что не допустит ничего подобного, дочь успокоилась, а алхонский алдар, наоборот, встревожился. Слова Ахус заставили его обратиться за разъяснениями к Уазыру. Двоюродный брат подтвердил, что хамихаты не скрывают своего решения выдвинуть внука Уасби алдаром. Не стал этого отрицать и сам Кинтас, заявив, что не может запретить дварам поступать так, как они считают нужным.

– И как это понимать?! – с негодованием спросил у него Таксакис. – Мы ведь договорились, что ты станешь опекуном моего внука.

– А я от этого не отказываюсь, но ведь окончательное решение за дварами, – заметил упрямо архонский двар. – Если они захотят избрать кого-нибудь алдаром, я просто не понимаю, как мы сможем этому помешать?

Таксакиса очень удивило такое поведение внука Уасби. Строго посмотрев на хмурого и настороженного Кинтаса, старик потребовал, чтобы тот немедленно собрал хамихатских дваров и дал им понять, что алдаром он становиться не собирается.

– Тогда они изберут им кого-нибудь другого, – предположил внук Уасби раздраженно. – Разумно ли так поступать? Особенно после того, как от нас решили отделиться катиары.

– Все же ты не ответил на мой вопрос! Ты выполнишь мою просьбу?

– Я уже пытался их переубедить, но они не хотят меня слушать, – потупив глаза, признался Кинтас.

– Значит, плохо пытался. Попробуй еще раз, иначе я буду считать наш договор расторгнутым! – пригрозил алхонский алдар, что, похоже, не смутило внука Уасби.

– Теперь ты веришь, что с этим «козлом» у нас будут одни неприятности! – горячился Уазыр, когда Таксакис пересказал ему разговор с Кинтасом. – Я почти уверен, что именно он настроил хамихатских дваров выдвинуть себя алдаром. Не зря его свояк Батах тут больше всех суетится.

Доводы двоюродного брата подействовали на Таксакиса, после чего они весь оставшийся вечер и ночь подсчитывали голоса своих сторонников. По всему выходило, что Кинтас будет избран большинством дваров новым авхатским алдаром. Перспектива предстоящего поражения расстроила алхонского алдара, не знавшего, что делать.

– Нам остается только попытаться договориться с катиарами, – неожиданно предложил Уазыр. – Они располагают почти тридцатью голосами, которые могут в корне изменить исход голосования. Надежда невелика, но стоит попробовать. Тем более что на похороны приехал Усан, дядя Тотреша, которого алгеты 30 30 Алгеты – род алагата нартского эпоса, соседи их называли катиарами. , так они себя теперь называют, прочат в алдары.

– А какой им резон нам помогать? – усомнился павший духом Таксакис.

– Только один – наша помощь против траспиев.

Алхонский алдар решил, что ничего не потеряет, если переговорит с Усаном. Встретился он с ним на следующий день во время тризны. Вначале разговор не заладился, чему виной был сам Таксакис, начавший его с обвинений катиаров в неблагодарности.

– …Сколько раз мой зять и его отец спасали вас от набегов соседей, и так вы им отплатили, – напомнил он алгетскому двару. – Может, вы помирились с траспиями?

– Тогда бы меня здесь не было, – явно обидевшись, заметил дядя Тотреша, и его худощавое лицо побледнело. – Выборы алгетского алдара вынужденная мера. В последние годы помощь авхатов постоянно запаздывала. Поэтому мы решили, что только свой алдар сможет быстро организовать оборону наших земель. Не собираемся мы отказываться и от союза с авхатами. Именно договориться о взаимопомощи я сюда и приехал.

– Хотя твои последние слова меня порадовали, но это всего лишь слова. Мне бы хотелось, чтобы они были подтверждены реальными делами… Из-за вашего отступничества избрание моего внука оказалось под вопросом. Так вот если вы поможете добиться его утверждения авхатским алдаром, я поверю в искренность ваших намерений.

– А я слышал, что алдаром собираются избрать Кинтаса, – удивился озадаченный Усан.

– Позавчера мы договорились, что он станет опекуном сына Патриса. Но, похоже, Кинтас передумал и жаждет неограниченной власти. Меня это не устраивает по двум причинам: во-первых, потому, что он лишает моего внука его законного права, во-вторых, царица Томирис хотела бы иметь гарантии надежности в отношениях с авхатами.

– Я все-таки не понимаю, чем мы можем тебе помочь? – спросил алгетский двар, пытаясь уяснить для себя, что от него хочет алхонский алдар.

– Вы располагаете голосами, которые могут решить исход выборов.

– А для этого мы должны присутствовать на вашем собрании?

– Разумеется! – подтвердил Таксакис.

Только сейчас Усан понял, что задумал хитрый старик. Но алгетские двары и племянник Тотреш, которого они намеревались избрать алдаром, могли заупрямиться ехать в Артан. Несмотря на эти сомнения, он все же согласился на выдвинутое тестем Патриса условие. Слову алхонского алдара можно было доверять.

Обговорив детали заключенного соглашения, Усан заторопился домой. В его распоряжении было не так много времени, чтобы убедить дваров помочь Таксакису и успеть вернуться с ними к началу собрания. Обычно тризна по усопшему длилась не больше трех дней.

Простившись с дядей Тотреша, старик отправился к Уазыру, чтобы порадовать того достигнутыми договоренностями. Алхонский алдар посчитал, что угроза со стороны траспиев является надежным залогом сговорчивости и заинтересованности катиаров.

Тем временем курган над могилой Патриса вырос за день почти на десять локтей. На сегодня работы по его возведению закончились, и принимавшие в них участие люди отдыхали, расположившись рядом с могилой. Слуги угощали всех едой и вином, так что многие были уже изрядно пьяны.

Услышав об успехе переговоров, Уазыр предложил продолжать встречаться с дварами. Зная лучше Таксакиса катиаров, он сомневался, что Усану удастся так быстро их уговорить.

– …Чем больше у нас будет сторонников, тем лучше, – резонно заметил двоюродный брат.

В последний день тризны, когда могильный холм был уже насыпан, начались состязания и игры, где каждый мог проявить себя. Чтобы боги видели, что после смерти Патриса земля не оскудела сильными и ловкими молодцами. Причем каждый победитель состязаний получал что-нибудь из вещей умершего алдара, не только в награду, но и как память о нем. А главным призом являлся золотой кубок стоимостью в целый табун лошадей. Достаться он должен был победителю скачек, которыми обычно заканчивалась тризна.