Лев Бердников - Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.

Пробовал себя Шафиров и в частном предпринимательстве, став одним из первых мануфактурных фабрикантов в России. Он, в частности, налаживал рыбный промысел в Белом море: добычу моржового, китового и трескового жира и экспорт китового уса в Европу. В 1717 году он пытался завести в Москве фабрику по производству шелка, на что получил одобрение и поддержку Петра (разрешалась беспошлинная продажа изделий фабрики в течение 50 лет). Однако сложность и новизна дела оказались ему не под силу, и в 1721 году фабрика была закрыта. Впрочем, на отношение Петра I к Шафирову это не повлияло: царь, как и прежде, использовал вице-канцлера на дипломатическом поприще.

После соглашения с Турцией 1711 года, подтвержденного ив 1713 году в Адрианополе, дипломатическая карьера вице-канцлера вновь стала набирать высоту. Шафиров принял участие в подписании союзных договоров с Польшей и Данией (1715), Пруссией и Францией (1717). И вот уже Петр Павлович становится вице-президентом коллегии иностранных дел (1717), кавалером высшего российского ордена Св. Андрея Первозванного (1719), сенатором и действительным тайным советником (1722).

Неоценима его роль и в заключении Ништадтского мира 1721 года, ознаменовавшего собой окончание кровопролитной Северной войны (1700–1721). Важно то, что Шафиров приближал победу над шведами не только за столом переговоров, но и собственным пером. Можно утверждать, что талант дипломата счастливо сочетался в нем с даром недюжинного полемиста. Предпринятый им беспрецедентный публицистический труд «Рассуждение, какие законные причины его царское величество Петр Первый, царь и повелитель всероссийский и протчая, и протчая, и протчая, к начатию войны против короля Карла XII Шведскаго 1700 году имел…», писанный в 1716 году по приказу царя, явил собой первое в России сочинение по международному праву. О том, какое значение придавал «Рассуждению…» монарх, свидетельствует тот факт, что оно издавалось трижды, причем 3-е тиснение (1722) было отпечатано в количестве 20 тысяч экземпляров (тираж для того времени беспрецедентный!) и его предполагалось разослать по всем губерниям и провинциям бескрайней империи по пониженной цене. Более того, труд сей получил и международный резонанс: был переведен на немецкий и английский языки (к слову, это была первая русская книга, переведенная на Туманном Альбионе).

«Рассуждение…» – политически злободневное произведение, в котором борьба со шведским королем представлена как необходимость, вызванная существенными потребностями государства. Автор опирался на широкий круг исторических источников, скрупулезно исследуя русско-шведские отношения начиная со времен Ивана Грозного. Шафиров проводил здесь мысль о необходимости довести дело до конца и не мириться со Швецией до тех пор, пока не будет обеспечено обладание России Балтийским морем. И безусловно прав историк С. Л. Пештич, отметивший, что этот обстоятельно документированный труд имел большое историческое, дипломатическое, политическое, публицистическое и правовое значение.

«Рассуждение…» отмечено и лексическим новаторством, ибо содержит множество слов и терминов, ранее отсутствовавших в русском языке. Автор использует слова и термины из иноземных наречий, что было неизбежно для дипломата Петровской эпохи, поскольку, как отмечает лингвист А. И. Горшков, «главной сферой распространения западноевропейских заимствований была официальная дипломатическая и административная переписка». Некоторые «неологизмы» Петра Павловича – в частности, слова «революция» и «гражданин» – уже анализировались в блистательной книге С. Ю. Дудакова «Петр Шафиров» (Иерусалим, 1989). Добавим в качестве курьеза, что еврей Шафиров впервые ввел в наш обиход слово «патриот», которое определил как «Отечества сын», причем «верным патриотом» назвал самого себя: он и не ведал, что словом этим будут потом бряцать и именоваться российские антисемиты-почвенники.

Книге предпослана «Дедикация, или приношение» автора цесаревичу Петру Петровичу, значение которой в истории словесности еще не вполне оценено. Важно то, что Шафиров выступает здесь родоначальником жанра посвящения (дедикации) в русской книжной культуре, существовавшего еще со времен античности и весьма распространенного в Европе. Впоследствии пиит В. К. Тредиаковский скажет: «Слог панегирических эпистол долженствует быть гладок, сладок, способно текущий и искусный, а особливо в дедикациях… нежна и хитра дедикация». Но именно эти качества отличают посвящение Шафирова.

Вчитаемся в текст: невольно попадаешь под обаяние «витийского краснословия» автора. И не современно ли звучат, к примеру, такие его словосочетания-кальки, как «богом дарованный талант», «слабая комплекция», «фамилиарное обхождение», «неискусство пера», «великий вождь» (это о Петре I) и т. д. Отметим, что лексика, риторические приемы и даже композиция его дедикации станут как клише широко использоваться в русских посвятительных письмах XVIII – середины XIX веков…

Вице-канцлер часто называл себя учеником Петра Великого и настойчиво проводил в жизнь его преобразовательные планы. Но, пожалуй, главным правилом царя, затверженным Шафировым, была оценка человека не по его «знатности», а по «годности» (что, кстати, отразилось в знаменитой «Табели о рангах», 1721). При этом Петр Павлович не только сознавал, что сам «годен» для России, но и страдал непомерным честолюбием, граничившим со своего рода фанаберией. Особенно оскорбляло его то, что он оказался в формальном подчинении у канцлера Г. И. Головкина – отпрыска древнего рода, но, по словам историка, «декоративного ничтожества».

Обида вице-канцлера была тем понятнее, что в то время как он, тонкий и знающий Шафиров, изобрел хитроумный код дипломатической шифрованной корреспонденции на разных европейских языках, его сиятельный патрон даже не знал ни одного иностранного наречия и изъяснялся с заезжими послами исключительно языком жестов. Между канцлером и не желавшим повиноваться ему вице-канцлером вспыхивали постоянные ссоры. Их соперничество проявлялось даже в том, что свои хоромы в Петербурге Шафиров стремился сделать богаче головкинских и торжествовал, когда число его слуг превзошло дворню ненавидимого им канцлера. Современник сообщает, что однажды в канцелярии Коллегии иностранных дел Шафиров обозвал сотрудников «ушниками», «бездельниками» и «креатурами канцлеровыми», а затем «осердясь, встав, пошел вон и, остановясь в дверях, говорил канцлеру с криком, что, де, ты дорожишься и ставишь себя высоко, я, де, и сам таков». Приходится признать, что Петр Павлович подчас не останавливался и перед рукоприкладством. Известно, что в мае 1719 года, разволновавшись из-за ссоры с канцлером, он нещадно избил старейшего секретаря Коллегии И. А. Губина. Писатель XIX века А. О. Корнилович сказал о Шафирове: «Обширный умом и познаниями, сановник совершенный, если б умел обуздать пылкий дух».