Герман Шелков - Хорошо и плохо было жить в СССР. Книга вторая

Зачем нашему славному городу лоботрясы и мещане? Нет, пусть остаются дома. Поэтому я всегда писал в ответ, что все мы тут тяжело трудимся, терпим временные неудобства, лишения и с оптимизмом смотрим в будущее. Меня переспрашивали: «Это правда? Ты ничего не перепутал? Мы слышали, что у вас тут красота и уют во всех отношениях, кругом легкость и веселье». А я твердил в ответ: «У нас кругом еще строительные леса, все ходят в спецовках, живут в общежитиях, обедают в рабочих столовых». Я хотел раз и навсегда разочаровать некоторых моих знакомых, чтобы они сюда не приезжали и не глазели по сторонам, как хищники, думая, чем бы поживиться. И мне, надо сказать, это удалось.

Впрочем, два моих приятеля все равно приехали, но это были ответственные ребята. Один из них устроился официантом в кафе. Спокойный, отзывчивый парень, готовый к неудобствам, к трудностям. Работал он хорошо, его хвалили. Всегда опрятный, вежливый. По моему мнению, это очень важно, с кем ты имеешь дело, когда приходишь в кафе, в ресторан. Мне приходилось видеть равнодушных официантов, этаких манекенов с непроницаемыми лицами. Принимая заказ, они смотрят в сторону или поверх вашей головы и никогда не улыбнутся. Сразу видно, что они не на своем месте, не ту выбрали профессию. А мой приятель признался, что приехал в тайгу именно для того, чтобы поработать для простых трудовых людей, а не для городских пижонов. Городские хамы, выскочки и бездельники ему надоели. «Я понимаю, что однажды они переведутся, исчезнут вовсе, – говорил он. – Но сколько на это понадобится времени? А я хотел бы уже сегодня пожить в таком обществе, где умные, добросовестные, самоотверженные люди строят чудесную жизнь». Как хорошо сказал! Я имел такие же убеждения.

В нашем таежном городке установилась замечательная атмосфера. Легкость, радость и уважение друг к другу – это про нас. Наша главная идея – труд на благо родины. Просыпаешься утром и напеваешь, потому что у тебя хорошее настроение. А почему оно у тебя хорошее? Потому что впереди тебя ждет прекрасный день, прекрасные люди, красивая природа, новенькие многоэтажные дома с мозаикой. Идешь на работу, а из репродукторов льются бодрые, звонкие песни. Мне всегда нравилось понятие «энтузиазм». Я энтузиаст по своей натуре, на таких, как я всегда стояло наше могучее государство. Я больше всего ценю атмосферу всеобщего подъема и ответственного отношения к делу.

Через два месяца к моему приятелю официанту приехала близкая знакомая, хорошенькая девушка Наташа. А он живет в общежитии, у него там только кровать и маленький столик. И я ему уступил на время свою комнату в квартире, а сам перебрался в общежитие. В благодарность он хотел подарить мне пыжиковую шапку, но я отказался. Иногда я ходил с этой парочкой в клуб на кинофильм и в кафе. Мы вместе катались на лыжах. В зимнее время в выходной день половина города вставала на лыжи, в лыжном пункте проката было столпотворение. Но при этом ни одного случая грубости, хамства или наглости! Помню, что грубые слова каким-то образом выпали из нашего лексикона. Если где-то говорили: «Ты, Федя, полный дурак!», то у нас предпочитали говорить: «Чудак ты, Федя!» Это было очень важно. Дети приучались к тому, что сквернословие – это дикость, отсталость и слабость. Даже на какой-нибудь снежной горке, когда случайно сталкивались двое лыжников, вы не услышали бы от них грубости. Перво-наперво они бросались друг перед другом извиняться. Так однажды и вышло на глазах хорошенькой девушки Наташи, и это ее сильно удивило. «Как хорошо и странно, – сказала она. – В наших краях это был бы повод для драки. У нас бы эти двое посчитали бы себя оскорбленными и бросились бы махать кулаками. И разбили бы друг другу лбы и носы». Я увидел, что Наташе очень понравилась атмосфера нашего городка, а через неделю она вдруг захотела остаться у нас навсегда. Устроилась в детский сад воспитательницей.

Мой приятель-официант захотел жениться на Наташе. Они стали это обсуждать, даже наметили какую-то дату. Он по делам поехал домой, в наш родной город, и неожиданно там задержался. А затем Наташа получила от него письмо. Он написал ей, что с ним приключился удивительный случай – ему предложили устроиться буфетчиком на круизный черноморский лайнер. Ему это предложение очень понравилось. Он прямо-таки видел себя буфетчиком в белоснежной форменной куртке, обслуживающим морских пассажиров. И он просил Наташу приехать, потому что он взялся хлопотать по поводу места на том же круизном корабле и для нее. Но Наташа отказалась. Послала ему телеграмму: «Остаюсь здесь навсегда. Выбирай. Подумай. Я или лайнер». Мой приятель, видимо, не мог уже отказать людям, которые сделали ему протекцию, и выбрал корабль. Возможно, он потом долго жалел. А я не пожалел об этом ни на минуту, потому что именно я женился на Наташе.

Ах, как мы зажили в нашем городке, среди сосен и новеньких домов с мозаикой! Это было особенное, счастливое время. Это был настоящий, чистый, сияющий социализм! Только при социализме можно жить так легко и беззаботно, с ощущением почти детской радости, причем с утра и до утра.

Я просыпался утром и включал радио, и как раз к завтраку начиналась всесоюзная радиопередача «С добрым утром!». Как мне нравились эти звонкие, красивые голоса радиоведущих! Они интеллигентно шутили, рассказывали смешные, без малейшей пошлости короткие истории и анекдоты, и мы смеялись, заряжались радостью и оптимизмом, и таковое настроение держалось весь день.

Мы шли на работу по дорожкам между сосен, приветствуя знакомых: «Доброе, утро!», «Как дела, дружище?», «Рады вас видеть!» Работали мы с удовольствием, стремились к высоким показателям, а иначе просто не могли, не умели. Трудиться вяло, без желания и хорошего ритма – это было для нас почти то же, что уронить собственное достоинство. Так мы думали. Это все равно что плюхнуться лицом в грязь, в зловонную жижу, и пускать пузыри. Нет, у нас ко всему относились с большой ответственностью.

Снабжение нашего городка было приличное. Магазины, конечно, не соперничали со столичными, но всего хватало. А если чего-то и не имелось, мы могли легко без этого обойтись. Помню, как мы купили торшер и ковер. Пришли в магазин культурных товаров и весело спрашиваем: «Что вы нам можете предложить для создания уюта? Говорят, сейчас в моде ковры и торшеры. Найдется ли у вас и то, и другое?» Мы говорили и в шутку, и всерьез. То есть мы действительно хотели обустроить нашу комнату, но нам хватило бы кушетки и к ней журнального столика, да еще пары книжных полок. Продавец попался очень хороший. Ответственный человек. И он говорит: «Ковры все проданы, торшеры тоже. Теперь они поступят в продажу только в следующем квартале. Спрос слишком велик! Не успеваем завозить на склад. Но поскольку вы молодая пара, то отказать вам никак нельзя… Зайдите завтра. Я достану вам и ковер, и торшер, и вы останетесь очень довольны». И правда, на следующий день нас ждали оба эти предмета, да еще какие красивые, из какой-то особенной кладовой, из резерва. Мы хотели, было, предложить продавцу вознаграждение, но он запротестовал: «Ну что вы! Выбросьте это из головы. Прошу вас!»

Читать дальше