Петр Котельников - Не судимы, но осуждены. Том II

«Вы, Ваше Величество, вероятно, забыли, что часть севера Франции сохранила свое древнее название, как, впрочем, обычаи свои и язык свой, и называется Бретань. Что касается Нормандии, то она стала полностью христианской страной, правда, порой с невежественными священниками. Но это вполне поправимо. В вопросе познания ими культуры и знания догм христианской веры, мне пришлось немало потрудиться… По-счастью, и плоды воспитания стали хорошо видеться».

«Рад слышать, что тебе удалось так много сделать, хотя ты еще так молод… У нас в Англии под оболочкой христианства бунтуют силы темные, вихрями сокрушительными пытаются из тьмы веков вырваться. И, что поделать, – король еще глубже вздохнул. – Им удается сводить на нет все достигнутое. Кельтские поверья в глубинах сознания людского оказываются сильнее догматов нашей святой церкви. В лесах можно встретить капища друидов, к которым в годы потрясений люди тянутся…».

Отхлебнув глоток мальвазии из кубка, Исповедник продолжал:

«Мне бы очень хотелось, перед тем, как переступить порог вечности, передать власть в Англии тому, кто поведет народ мой по пути веры истинной. Я слишком много отдал Богу, не позаботившись о том, чтобы иметь наследников. Детей, которым бы я мог передать престол, у меня нет. Лиц, которым бы я доверил бы государство, двое – это вы, сидящие сейчас со мной за столом. С Гарольдом я давно знаком, отлично изучил его характер. Он отличный воин, но в знании христианской религии не достиг тех высот, которыми владеешь ты, Уильям. Полагаю, что ты и станешь преемником моим. Я объявляю волю свою в присутствии шурина моего…».

Сердце Вильгельма запело от радости, хотя лицо оставалось холодным и спокойным. Он ответил: «Я повинуюсь твоему решению, Государь! И клянусь рыцарской честью, продолжать дело твое, укрепляя устои веры и заботясь о крепости и нерушимости границ Англии, сохраняя мир и покой на землях ее».

Исповедник, заметив потемневшее лицо Гарольда, заметил: «А тебе, Гарольд, следует слово дать Уильяму, что будешь ему добрым братом и преданным подданным».

Гарольду ничего не оставалось делать, как дать слово в присутствии своего государя.

Дело сделано. Лучшего результата герцог Нормандии и ожидать не мог.

…Пологий спуск к морю. Берег, покрытый галькой, отполированной прибоем. Скалы вблизи берега уходили в глубины морские. Ощущался запах водорослей, солнца и соли. Герцог шумно втягивал в себя эти, казавшиеся ему чудными, запахи.

Переправа через Ла-Манш. Позади осталась неприветливая к герцогу, но такая желанная английская земля. Впереди дорога домой. Кажется, впервые герцог любовался окружающим миром. Естественно, это не юг Франции. Природа здесь суровее, но участки крестьянских наделов, занятые под хлеб, чередуются с небольшими рощицами яблонь и груш. Есть и небольшие виноградники. Только скалы да каменистые холмы остаются невозделанными. Урожай с полей был уже снят, по черной земле желтели островки жнивья да кустики чертополоха. Изредка виднелись языки пламени от подожженной стерни, после них еще долго оставался виденным змеящийся черный след и клубы дыма.

Пространства, занятые виноградниками, еще зеленели свежей, яркой листвой. Шел сбор винограда. Тянулись арбы по бесчисленным дорогам, тропами двигались люди с огромными корзинами за спиной. Виноград поступал на винодельни феодалов.

Берега ручья, вдоль которого сейчас шла дорога, поросли ракитой, серебристым тополем, камышом и дикой мятой. Садов здесь совсем немного и все они крохотные. Зато земли хорошо возделываются. На ней выросли огромные ореховые деревья.

Из ручья брали питьевую воду, здесь же женщины стирали белье. Было видно, как они шли домой, неся корзины на голове, Движения свободны и изящны, грубое полотно или перкаль, плотно облегали сильные, красивые бедра.

Герцог пришпорил коня, поскольку следовало подумать и о ночлеге. Солнце уже скрылось за грядой прибрежных холмов и окрасило небо в золотые и пурпурные цвета. На долину легла тень и скалы, высящиеся позади селения, чудесно светились, отражая от своей полированной поверхности косые солнечные лучи. Только легкие розовые облачка нарушали безмятежную голубизну неба и тихо плыли куда-то на север, гонимые ласковым ветром. В более темной части небосвода высоко над горизонтом уже вставала бледная луна, и мерцали первые одинокие звезды. В дальней стороне долины виднелась лента дороги. Повсюду царил мир и покой.

Полчаса, и впереди, чуть правее от дороги показался замок, принадлежащий местному влиятельному рыцарю Оноре де Саду. Почерневшие от времени толстые стены, сложенные из грубого камня, прямоугольные стенные зубцы, круглые башни. Навес черепичной крыши высок и широк, свисает неровными участками над стенами. Ласточки лепят здесь свои гнезда. Сводчатая галерея соединяет замок с церковью. Замок окружает глубокий ров, заполненный водой из протекающего ручья. Звук рога. Стража замка, увидев знамя красного цвета и двумя возлежащими на этом фоне золотистыми львами, один над другим, поняли, что перед ними сам герцог, владыка Нормандии, и поспешно подняли и опустили ворота, превратившиеся в короткий, но крепкий мост. Цокот копыт по мосту и булыжной мостовой внутреннего двора, – и перед путниками оказался вход в главное помещение. Массивные двери с затейливой резьбой и бронзовыми украшениями, фасад кое-где выщерблен, желтые цветы торчат из щербин. Местами образовались широкие и глубокие трещины, в которых нашли себе приют не только верткие серые и зеленые ящерицы, но и пугливые летучие мыши, Сам хозяин замка с обнаженной головой, стоя на пороге, встречает своего сюзерена…

Было чудесное весеннее утро. Слышалось пение щеглов, соловьев, посвистывание ласточек. Воздух был прозрачен и чист, свежий ветерок и розовый свет неба радовали душу и тело. Вильгельм Нормандский покидал радушно принявший его замок.

Прошло немного времени, когда, вернувшись к себе, в аббатство Оз’Омм, где он пребывал вне походов, Вильгельм узнал о том, что в Англии произошло восстание против Эдуарда – Исповедника. Английская знать была поддержана свободными крестьянами. С трудом восстание было подавлено. Эдуарду пришлось пойти на значительные уступки, формально он оставался королем, но фактически был устранен от правления. Случилось это в том же 1051 году.

Сказать по правде, во Франции тоже не слишком было спокойно. По землям ее бродило немало храбрых, но бедных людей, из которых нетрудно было богатому человеку формировать шайки разбойников. Посвящение в рыцари было делом несложным, были бы деньги. Величиной кошелька определялось и качество вооружения. Тяжеловооруженные всадники превратились в касту рыцарей. Потом уже, значительно позднее, доступ в привилегированное сословие станет более трудным, основанным уже на родовитости, которая подтверждалась грамотами и гербами. Еще бы: кому хочется тесниться и допускать к жирному куску посторонних! А кусок был и велик, и жирен… За клятву верности сеньору рыцарь получал лен – землю с работающими на него мужиками, право суда над ними, право взимать налоги, право охоты, право первой брачной ночи и… множество иных, прочих прав! Рыцарь мог ездить по городам, пить, гулять, развлекаться на денежки, собранные с крестьян.