Александр Рыбалка - Интервью с масоном

От размышлений о Первоначальном Свете и Первоначальной Тьме меня опять отвлекла девушка в форме, предложившая подкрепить свои духовные силы, чисто физически, при помощи авиационного обеда. Отчего было трудно отказаться. Под кошерный авиаобед я размышлял о русском масонстве, о котором и была та статья.

В России масонство получило распространение в 18 веке и охватило преимущественно дворянские и чиновничьи круги. В зависимости от времени, от тех событий, которые происходили в русском обществе во второй половине 18 века – первой четверти 19 века, внутренней расстановки масонских сил на первый план выдвигалась то одна, то другая масонская система, а вместе с тем происходили и изменения в системе ценностных ориентаций русских вольных каменщиков и степени влияния.

Среди русских каменщиков ходило предание о том, что первые ложи были открыты Петром Великим, но первое документально подтвержденное известие о распространении масонства в Российской империи относится к 1731 году. Тогда, согласно английскому источнику, гроссмейстер Великой лондонской ложи лорд Ловель назначил капитана Джона Филипса провинциальным великим мастером для всей России, то есть, прежде всего, для иностранцев, проживавших в Москве и Санкт-Петербурге. Затем эту должность занимал генерал русской службы Яков Кейт. Как и во многих европейских государствах, начало масонства здесь было связано с Англией. В связи с усилением немецкого влияния при Анне Иоанновне происходило распространение немецкого масонства среди русских братьев. Уже в конце царствования императрицы Елизаветы масонские ложи укоренились в стране, и можно говорить о масонстве, как о новой складывающейся форме общественного сознания.

Первоначально главной формой масонства в России была английская система с тремя простейшими степенями посвящения: ученика, товарища и мастера. Покровителем этих степеней считался Иоанн Креститель, а 24 июня – Иванов день – стал общим орденским праздником. В честь Святого Иоанна Крестителя первые три степени получили название иоанновских. Отличительным цветом этой системы был цвет лазури – цвет неба как символа возвышенности стремлений и жажды духовного самосовершенствования (из-за этого иоанновское масонство называли также голубым масонством). Каждой из них от ложи-матери выдавалась конституция – учредительная грамота, благодаря которой она считалась справедливой и совершенной, и цепь масонского братства не прерывалась. В ином случае, даже если вновь открывающаяся ложа и работала по подлинным масонским актам и обрядникам, она являлась незаконной в глазах масонского братства. В символизме трех нравственных степеней состояло своеобразие иоанновского масонского вероучения.

Главная роль в распространении английской системы масонства в России принадлежала И. П. Елагину, вступившему в масонское братство еще в 1750 году. Им было учреждено в России до 20 лож, работавших по английской системе.

Параллельно с утверждением «елагинского союза» в начале 70-х годов 18 века происходит распространение в России немецкой формы масонства, которая получила название шведско-берлинской, или циннендорфской.

Немецкие братья, как и русские, всегда находились в процессе духовных поисков. Они также считали, что подлинная форма масонства, или «истинное знание», должны прийти из заграничных пределов. В результате возникла примерно такая же ситуация, как и в случае распространения английской системы в России.

Иоганн-Вильгельм Элленбергер, известный в истории масонства под именем фон Циннендорфа, установил связи со шведскими масонами и получил от них соответствующие бумаги для открытия лож по шведскому образцу. Хотя позднее шведы не признали правильность лож Циннендорфа, но уже распространившаяся в Германии шведская система масонства превосходила немецкие системы по количеству высших степеней и внушала новым братьям надежду на получение подлинной масонской мудрости. Считалось, что Иисус Христос оставил не только то учение, которое передано Его учениками в Евангелиях, но и некое тайное знание. Оно передавалось в устной традиции и дошло до клириков тамплиерского ордена, а от них – к масонам шведской системы, и только представители христианских конфессий достойны этого истинного знания. Идея «некоторого важного таинства», от которого «судьба человеческого рода зависит», будет звучать в России не только у представителей шведской системы, но и у розенкрейцеров и масонов английской системы.

В России циннендорфская система первоначально утвердилась в трех первых степенях иоанновского масонства. Бывший гофмейстер при дворе герцога Брауншвейгского фон Рейхель учредил в марте 1771 в Петербурге первую ложу шведско-берлинского толка под названием «Аполлона», состоявшую из 14 братьев, из которых только один был русским. Дела новой ложи шли плохо, и Рейхель был вынужден ее закрыть, а взамен открыл в мае 1773 года ложу «Гарпократа» под управлением князя Н. Трубецкого. Большинство в ней уже составляли русские братья. Однако новая ложа не получила поддержки со стороны Берлинской национальной ложи, которая рекомендовала «русским циннендорфцам» обратиться к провинциальному великому мастеру И. П. Елагину или прямо к Великой ложе в Лондоне. В результате сложилась парадоксальная ситуация: русские братья шведско-берлинской системы находились в зависимости от английской великой ложи. Более того, великий мастер английской системы вводил во вверенных ему ложах акты шведско-берлинской системы. Спустя некоторое время, произошло пересечение интересов лож Елагина и Рейхеля, которое закончилось недолговечным объединением в сентябре 1776.

Среди мастеров объединившихся лож выделялись Н. И. Новиков – с 1777 года мастер стула ложи «Латона» (впоследствии перенес эту ложу в Москву), князь Г. П. Гагарин – с того же года мастер ложи «Равенство», секретарь Екатерины II Храповицкий, который с сентября 1776 вел работы в ложе «Немезида». Ложу «Урания» посещал А. Н. Радищев. Но вновь образованный союз не оправдал надежд на объединение русских лож на основе одной системы, и дальнейшая история развития елагинских лож содержит лишь фрагментарные данные.

Наибольшим влиянием в России с конца 70-х годов 18 века пользовалась шведская система масонства, просуществовавшая до запрещения в 1822 году деятельности масонских лож. Ее официальному распространению положил начало князь Александр Борисович Куракин.

Главные деятели масонства в Петербурге были недовольны беспорядочным характером масонских исканий и теми системами, которые распространялись среди братьев до 1775. Они решили направить князя А. Б. Куракина для переговоров с верховной орденской властью Швеции с просьбой открыть доступ к «подлинным таинствам». Используя заинтересованность шведских братьев в расширении своего влияния в России, он был лично посвящен в тайны шведского обряда герцогом Карлом Зюдерманландским тем, который позднее станет королем Карлом XIII.