Станислав Смоляков - Я дрался с бандеровцами

Много рассказывать об этом не смогу, до сих пор тяжело на сердце. В Боровичах жил всеми уважаемый поляк. И вдруг прибегает сосед и говорит, что этого поляка националисты средь белого дня выдернули из хаты и вместе с женой-учительницей и тещей забили палками. Затем выкопали во дворе яму, бросили туда тела и зарыли. Средь белого дня! В Киверцовском районе всех поляков от мала до велика безжалостно вырезали. Одна польская семья спаслась от бандеровцев. Двое детей и родители уехали на подводе. Они притормозили у леска, и тут бандеровец, вышедший из кустов позади телеги, крикнул им остановиться. Те встали, он взял пятилетнего малыша и со всей силы разбил его голову о колесо. После этого кинул изуродованное тельце на подводу матери. Спокойно пригнал телегу в бандеровский штаб… Родителей и девочку увезли к речке, где располагалась бойня. Девочку изнасиловали, потом всех убили.

Бандеровцы взяли Колки под контроль безо всяких боев, потому что немцы выехали сами. Оккупанты после измены полицаев решили набрать поляков в помощники. Несколько человек вступило. Как только им выдали оружие, они тут же исчезли. Потом я их видел у партизан. Так что поляки оказались еще ненадежнее националистов. Националисты взяли в Колках продовольственные склады и начали хозяйничать. Следующим самостоятельным шагом стало открытие в Колках кавалерийской школы. В ней командовал какой-то безухий полковник. Дальше больше: организовали школу младших командиров. Потом в Копылье зачем-то создали школу танкистов (где собирались брать танки, непонятно) и оружейную мастерскую. Инструкторами в школах поставили советских военнопленных. У тех большого желания обучать националистов, естественно, не было. Вскоре инструкторы связались со мной через подпольщиков. Было решено вывести всех к партизанам. Но нашелся провокатор. Когда они вышли за Колки, бандеровцы их арестовали, отвели за село Градье и постреляли.

Часть инструкторов, человека четыре или пять, смогли бежать и добрались в Копылье. Здесь они связались со мной. С местными инструкторами набралось девять человек. Позднее подошли еще четыре местных хлопца. Они забрали в оружейной мастерской все оружие, боеприпасы. Эту группу нашему местному связному удалось переправить к партизанам.

Осенью 1943-го «республика» распалась. Немцы с поляками решили ликвидировать этот непонятный статус Колок. Вышли целым батальоном из города Маневичи. Дошли до речки Стырь, остановились…

Над Колками появился немецкий самолет. Но оказалось, что бандеровцев там к тому времени и след простыл – все бежали. Тогда каратели зашли в Колки и стали жечь все подряд, начиная с первой хаты. Стреляли всех подряд, не глядя на то, старый ты или малый. Перебили около 500 мирных жителей. То же самое повторилось в расположенном поблизости селе Староселье. Здесь перебили почти 130 человек. Дальше немцы спокойно, походным строем пошли на Луцк. Так закончилось существование «республики».

Люди из Колок и Староселья остались без крыши над головой. Ездили в лес, делали там деревянные землянки. Мы помогали им чем могли. Какое-то время я оставался портным в мастерской, но вскоре ушел следом за группой военнопленных в наш отряд «За Родину!» Всего в партизанский отряд из Копылья в 1942–1943 годах ушло 87 человек. А в селе было около 250 хат. Что интересно, в нашем отряде «За Родину!» было немало чехов, присоединившихся к партизанам на Житомирщине.

Первым делом мы решили проучить националистов, подставивших под удар мирное население. Хлопцы подкараулили в лесу того безухого полковника, что возглавлял кавалерийскую школу. Он ехал куда-то на подводе. Мудрить не стали, просто убили его прямо на месте. На повозке нашли ящик патронов, два ящика с подковами. Снаряжение забрали с собой, а подводу сожгли.

В ответ бандеровцы задушили удавкой женщину, которая пекла партизанам хлеб и возила его на лошади в лес. Ночью пришли к ее хате, она сидела с дочкой. На входе в хату лежали постолы, и к ним веревка. Один бандеровец отрезал кусок веревки, сделал петлю и стал медленно душить женщину при дочери.

Потом замордовали Федора Филипповича Воробья, активного подпольщика 1920 года рождения. Так же, как и моего брата Гаврила, его выдал провокатор.

В партизанском отряде мне довелось участвовать в боях с немцами. Тогда я был одет в шикарное дерматиновое пальто, которое брат Борис перешил под кожаный реглан. Бои в основном шли около польской границы. Все было: засады, переходы, голод и холод. Разоружали полицаев, арестовывали старост и прочих прислужников. Хорошо помню одну операцию. Немцы провели сборы полицаев, поэтому в одном крупном селе осталось всего двое полицаев. Наши связные-подпольщики сообщили: «На все село осталось два полицая. Они сидят под липой, играют в карты». На следующий день мы открыто вошли в село, забрали у тех полицаев оружие: восемь винтовок, патроны к ним и гранаты. Двум пленным сказали: «Хлопцы, подумайте головой, с кем вам быть дальше. А сегодня тикайте до дому».

Эта небольшая акция вызвала серьезное беспокойство у немцев. Из Голобского района в направлении Маневичей они организовали большой прочес. В нем участвовали немцы, мадьяры и полицаи. Как нам потом рассказывали, они нашли нашу партизанскую стоянку. Обложили ее, все обстреляли кругом, но там никого уже не было. К сожалению, немцам достались запасы продуктов. В раздражении каратели пошли по селам. В назидание другим спалили пустую хату партизана из нашего отряда. В следующем селе та же участь постигла дом еще одного партизана. Его родственникам пришлось прятаться у соседей. В итоге наделали много шуму, но ничего не достигли, а только вызвали у людей еще большую ненависть к себе. Никто из партизан не был пойман.

Основной нашей задачей на польской границе было минирование мостов и прочих железнодорожных объектов. Мины доставляли с Большой земли. Кроме того, сбежавшие из немецкого плена саперы конструировали самодельные мины. Старшим у них был Черенков. Помню, однажды что-то у них пошло не так и его, беднягу, разорвало на куски.

Активно использовались мины натяжного действия. Были мины нажимного действия, которые взрывались после того, как поезд наедет на мину. Немцы активно пытались с нами бороться: по обеим сторонам от железной дороги на пятьдесят метров вырубили лес. Не помогало. Появились поисковые собаки и патрули. И снова эшелоны шли под откос. Последовала вырубка леса еще на пятьдесят метров. Но подрывы и диверсии продолжались…

Моя задача в отряде заключалась в ведении разведки. К примеру, прорываемся мы на Ковельском направлении, значит, моя группа впереди, ищет безопасный путь. Конная разведка проводилась каждый день. Первого коня подо мной убило у польской границы. На повороте мы напоролись на немецкую бронемашину. Немцы дали очередь, и подо мной убило коня, а товарищу попало в руку и расщепило приклад автомата. Нас спасло то, что мы шли, как обычно, растянуто: два человека впереди, следующие четверо в ста метрах сзади. За ними двигался весь отряд. Если бы шли всей группой, то досталось бы крепко. Моим вторым боевым конем был Орлик. С ним я воевал до самого соединения с Красной Армией.