Михаил Кутузов - Михаил Кутузов: стратегия победы

До сего времени, казалось, Кутузов ни о чем не заботился. Хотя получаемые известия об отступлении наших армий и о приближении французов к российским губерниям приводили его в великое огорчение, но он по своему обыкновению всегда был весел, принимал у себя родных и приятелей и с ними занимался весьма долгое время. С этих же пор он совсем переменился: если принимал у себя кого, то на очень малое время; если был весел, то разве там, где необходимость того требовала; если выезжал из дому, то разве для поправления здоровья. Он сделался несколько задумчив, не столько занимался компаниями и все почти время просиживал один, затворившись в своем кабинете. Накануне отъезда своего к армиям, 10 августа, Кутузов, яко истинный сын Церкви, восхотел по долгу христианскому принести еще в Казанском Соборе моления ко Всевышнему Царю судеб о ниспослании ему свыше святой Своей помощи. По совершении молебна протоиерей сего собора поднес вождю российских сил прежде честный и животворящий Крест Господень и окропил отъезжающего святою водою, а потом поднес ему в дар на блюде святую икону Казанской Божией Матери, в малом медальоне, украшенном золотою ризою. Верою исполненный знаменитый муж, приняв честный дар сей, возложил оный на себя с благоговением и с усердием молил Всесильного о благословении. Храм наполнился между тем многочисленным стечением народа, который в путь шествующего провожал в слезах радости и восторга. Все воссылали благодарение Богу и мысленно лобызали десницу монарха, благоволившего поручить предводительство храбрым российским воинством мужу, испытанному во бранях, истинному сыну России. Во всех сердцах поселилась твердая надежда на успех российского оружия.

В самый день своего отъезда Кутузов обязанностью счел изъявить свою признательность Санкт-Петербургскому благородному сословию, от коего он был избран главным начальником над ополчением сей губернии. Он написал к Предводителю дворянства, действительному статскому советнику Жеребцову следующее письмо:

«Милостивый государь мой, Алексей Алексеевич!

По высочайшему повелению отъезжая командовать армиями, за долг считаю изъявить мою благодарность в начале Вам, милостивый государь мой, как достойному Предводителю почтенного дворянства Санкт-Петербургского, а чрез вас и оному. С большою чувствительностию видел я рвение, какое употребляло почтенное сие сословие, дабы поспешно устроить ополчение предназначенное. С горестью оставлял бы я начальство над оным, ежели бы не был уверен, что краткое пребывание мое между ими оправдало в мыслях моих хотя несколько выбор, которым они меня почтили, и что тяжкий путь, мне предлежащий, будет сопровожден молитвами их обо мне к Богу, который Один может устроить его. Память пребывания моего между почтенным дворянством Санкт-Петербургским пребудет со мною навсегда; и ежели Бог благословит меня успехами, сладостно сердцу моему будет извещать об оных особенно тех, которыми избран я был единомысленно к начальству над ними. Имею честь быть с истинным и совершенным почтением.

Подписал:

князь Михайл Г. Кутузов»

Какою скромностию, богомыслием и уважительностию наполнено письмо сие! Какая добрая признательность сияет в каждой строке, в каждой черте оного! Благословен грядый во имя Господне – муж, исполненный веры и благодатного вдохновения!

При отъезде светлейшего князя собрались в дом его светлости чиновники всех состояний и званий; чрезвычайное множество стекшегося народа стояло вокруг дома его и ожидало с величайшим нетерпением узреть снова появившегося героя, украшенного почтенными сединами, освященного ранами, понесенными за отечество.

По окончании в доме молебственного пения Кутузов начал сперва прощаться с своею фамилиею и величайший из героев – умилительное зрелище! – в сие время залился слезами. Ах! Верно провидящий дух его как будто усматривал уже, что он впоследние обнимает любезных его сердцу. Потом откланявшись военным и гражданским чиновникам, явился он к народу. Тут представилось самое трогательное зрелище. Маститый Вождь России приветствует окружающие его толпы народа, восклоняется к ним достопочтенною своею главою и извлекает у всех обильные слезы глубокого почитания, любви и благоговения. Он отъехал в предлежавший ему путь, и зрители сопровождали его своими взорами и благословениями. Нет! Все истинные сыны России следовали за ним неразлучно теплыми молениями, воссылаемыми от глубины признательных сердец их к Богу о сохранении его целым и невредимым.

Главнокомандующий всеми российскими армиями князь Кутузов выехал из Санкт-Петербурга 11-го числа августа; на третьей станции от сей столицы встретил он возвращающегося из армии в Петербург генерала от кавалерии барона Бениксена. Зная воинские дарования и способности сего славного генерала, Кутузов убедил его возвратиться опять в армию, и они поехали вместе в одной карете.

Во всю дорогу Кутузов беспрестанно держал в руках географическую карту и занимался рассматриванием местоположений; во всю дорогу почти ежеминутно твердил он: «Господи! Донеси меня здорового до места моего назначения, сохрани российскую армию до того времени в целости! И об одном только молю Тебя: благоволи мне застать еще Смоленск в руках наших! И врагу России не бывать тогда в первопрестольном граде ее». Так благочестивый Вождь России умолял Небеса о споспешествовании ему.

Прибыв 15-го числа в Вышний Волочок, Кутузов намерен был отправиться оттуда прямо в Вязьму; но сколько он был поражен скорбию, узнав от земского исправника, что недалеко от города Вязьмы находятся уже некоторые неприятельские разъезды. Приказав исправнику, отыскав у кого бы то ни было самых лучших лошадей, везти себя сколько можно поспешнее по направлению к стороне Смоленска проселочными дорогами, с крепким ему подтверждением, быть осторожнее при проезде и смотреть неприятельские разъезды. Кутузов мог бы ехать прямо в Москву; но горя нетерпением сохранить в целости не только столицу России, но и древний град Смоленск, он хотел ускорить прибытие свое в армию посредством ближайшего пути. Но едва он выехал 16-го числа из Торжка, как на другой станции узнал, что Смоленск уже взят французами.

Никакое перо не сильно выразить той горести, которою поражен был князь Кутузов при сем известии. «Бог мой! – Воскликнул он с чрезвычайным движением духа, – или Ты оставляешь меня под конец дней моих? Ах! Первую ошибку сделал я в течение всей моей жизни; но себе никогда ее не прощу, и она будет последнею. Непременно, – продолжал он, несколько успокоившись, – надобно было мне ехать прямо на Москву; но я дорожил Смоленском, дорожил временем. Ну, так и быть», – произнес он наконец с твердостию; и продолжал путь свой к Гжатску.