Александр Широкорад - Битва за Новороссию

Между порогами и заборами, далеко выше и ниже их, на всем Днепре в границах земли запорожских казаков насчитывалось 265 больших и малых островов.

Д.И. Яворницкий писал: «Почти все береговое пространство Днепра, исключая порожистого, одето было роскошными и едва проходимыми плавнями, доставлявшими запорожским казакам и лес, и сено, и множество дичи, и множество зверей. Плавни эти представляли собой низменность, покрытую травяною и древесною растительностью, изрезанную в разных направлениях речками, ветками, ериками, заливами, лиманами, заточинами, покрытую множеством больших и малых озер и поросшую густым, высоким и непроходимым камышом. Из всех плавен в особенности знаменита была плавня Великий Луг, начинавшаяся у левого берега Днепра, против острова Хортицы, и кончавшаяся, на протяжении около 100 верст, на том же берегу, вниз по Днепру, против урочища Палиивщины, выше Рога Микитина» [14].

Великий Луг изобиловал рыбой, птицей и зверем.

«А что уже птицы было, так Боже великий! Уток, лебедей, дрохв, хохотвы, диких гусей, диких голубей, лелек, журавлей, тетерок, куропаток – так хо-хо-хо! Да все плодющие такие! Одна куропатка выводила штук двадцать пять птенцов в месяц, а журавли, как понаведут детей, то только ходят да крюкают. Стрепетов сельцами ловили, дрохв волоками таскали, а тетеревей, когда настанет гололедица, дрюками били…» [15]

Возникает риторический вопрос – неужели бродники или их потомки покинули эти благословенные края, где было так легко прокормиться, да еще и столь вкусно, где легко можно было спастись от орд кочевников или судовых ратей ляхов и турок?

Ну а теперь пора ответить на вопрос, а откуда на Сечи брались запорожцы? Главным источником пополнения казачьих рядов был приход добровольцев. Большинство их были уроженцами Малороссии и Великороссии. Но среди запорожцев встречались и поляки, болгары, волохи, татары, турки, евреи, немцы, французы и т. д. В Сечь брали людей всех национальностей, но при выполнении следующих условий: быть вольным и неженатым человеком, говорить по-русски, исповедовать православие и пройти своеобразное «обучение» в Сечи. И, наконец, присягнуть на верность русскому царю. Когда установили последнее условие – не ясно, оно вполне могло появиться и до 1653 г.

Прошлые грехи кандидатов в казаки не имели никакого значения. Польский сейм в 1590 г. потребовал от Запорожского войска не принимать к себе лишь приговоренных польским судом к смертной казни. Казаки попросту проигнорировали требование ляхов.

С Сечи выдачи не было ни при поляках, ни при русских царях. Так, к примеру, сохранился документ о дезертирстве в Сечь в 1735 г. пяти солдат Ревельского драгунского полка, на конях и с вооружением. Сечь их проглотила и «не нашла», когда этого потребовало русское правительство.

Казаки не требовали никаких подтверждений условий приема в Сечь. Заявит хлопец, что хочет – ему верят; правильно перекрестится – ему опять верят и т. д.

Крайне важным является вопрос, на каком же языке говорили запорожцы? Тот же Яворницкий в «Истории запорожских казаков» утверждает, что они говорили на «малорусской речи» [16]. Но, увы, ни в одном из трех томов обширной монографии не приведено подтверждение этому. Современные же украинские ученые вообще считают, что казаки говорили по-украински.

Увы, все документы запорожцев XVI–XVII веков, дошедшие до нас, написаны на русском языке того времени, то есть на том же языке, на котором написаны документы Московской Руси, хотя и с небольшими вкраплениями полонизмов. Позже число отличий увеличилось. Так, к примеру, якобы украинское слово «друкарня» было заменено в России немецким словом «типография» лишь в XVIII веке.

Образованная часть казацкой верхушки в XVI–XVIII веках училась по тем же грамматикам, что и Михайло Ломоносов в Москве. Все православные книги были написаны на одном и том же языке.

В XVI–XVII веках десятки тысяч малороссов бежали от ляхов на восток в Россию, и у них никогда не возникло проблем с языковым барьером.

Тысячи запорожских казаков периодически жили на Дону и наоборот, донские казаки живали в Сечи, и тоже никому и никогда не требовалось толмача. Естественно, на Днепре и на Дону были свои сленги, но говорить о разности языков не приходится.

«Кроме взрослых, беспрерывно приходивших в Сичь, немало попадало туда и детей мужского пола: одних из них сами отцы приводили в Сичь, чтобы научить их там военному искусству; других козаки хватали на войне и потом усыновляли в Сичи; третьих, особенно круглых сирот, они брали вместо детей; четвертых, чаще всего “небожей” или “сыновцов”, т. е. племянников, выпрашивали у родителей; пятых просто приманивали к себе гостинцами и ласками и потом тайно увозили в Сичь» [17].

Образование Донского казачьего войска сходно с Запорожским войском, но имеет ряд отличий. Я присоединяюсь к мнению Е.П. Савельева и ряда других историков, что предками донцов были новгородские ушкуйники. В середине XIV века на Волгу вышли первые отряды вольницы Господина Великого Новгорода. По названию больших, но быстроходных лодок – ушкуев – этих молодцев окрестили ушкуйниками. С 1360 г. ушкуйники чуть ли не ежегодно громили татар на Волге и Каме. Причем это были не шайки разбойников, грабившие купеческие караваны, а крупные отряды от тысячи до трех тысяч человек, которые неоднократно брали ордынские города, как, например, оба Сарая, Увек, Казань, Булгар, Жукотин (Джукетау) и др. Как минимум два раза они брали Хазторакань (Астрахань).

В начале 70-х годов XIV века опорным пунктом ушкуйников сделался Хлынов [18]– крепость на реке Вятке. Высшая власть в Хлынове принадлежала вечу. В отличие от Новгорода и Пскова хлыновское вече никогда не приглашало к себе служилых князей. Для командования войском вече выбирало атаманов. Географическое положение Хлынова облегчало его жителям походы как в Предуралье и за Урал, так и на булгар и Золотую Орду.

«Малочисленный народ Вятки, – писал Н.М. Карамзин, – управляемый законами демократии, сделался ужасен своими дерзкими разбоями, не щадя и самих единоплеменников, за то что стяжал себе не особенно почетное название – хлынские воры».

Татарские ханы регулярно слали указы своим улусникам – московским князьям: «Уймите ушкуйников». Да и самим князьям новгородская вольница была как кость в горле. В 1478 г. Иван III окончательно покорил Господин Великий Новгород. А в 1489 г., когда Иван III двинул на Вятку 64-тысячное войско под началом воевод Данилы Щени и Григория Морозова, были в войске и казанские татары под предводительством князя Урака. В конце августа Хлынов сдался, но значительная часть ушкуйников сумела уйти на Каму, а оттуда – на Волгу.

Итак, первыми волжскими казаками стали потомки «хлыновских воров». Естественно, к ним бежали и все те, кого не устраивала жизнь при московских владыках. Но думаю, что на Волгу посуху бежали единицы, а большинство шло водным путем по Волге, Оке и Каме.