Андрей Пинчук - Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР

То есть говорить об относительно полном контроле над Донецком можно было только со 2 июля 2014-го, когда завершились штурмы всех воинских частей и здания областного УВД. До этого группы ополченцев и провозглашенная народная власть в городе существовали фактически в окружении прокиевских вооруженных структур, которые не проявляли достаточной активности только из-за временной нерешительности отдельных командиров, массовой народной поддержки ополченцев и нарушения системы централизованного украинского управления.

Возможностей для того, чтобы сразу же сформировать свои административные органы, у ДНР не было. Самостоятельных ресурсов – тоже. Попытки назначить «народных управленцев» с треском провалились и привели к полному параличу на важных направлениях общественной жизни.

Городом продолжал управлять формально проукраинский мэр Лукьянченко, пользующийся у местных жителей поддержкой и уважением. Власть в Киеве его не особенно интересовала, он был полновластным хозяином своей территории, но не оказывал руководству ДНР никакого сопротивления, постоянно идя на необходимые уступки. Присутствие Лукьянченко было необходимо, потому что вплоть до того, как Стрелков вынудил его уехать, он ежемесячно умудрялся получать из бюджета Украины несколько миллионов долларов, которые уходили на пенсии, прочую социалку и нужды города.

Альтернативных каналов получения этих денег не было. Придя в Донецк, Стрелков выгонит Лукьянченко из города, естественно, потеряв возможность решать вопросы населения, а на его место предложит друга Павла Губарева, ретивого ополченца с очень характерным позывным «Паша Бешеный». Это приведет к временному нарушению управленческого процесса жизнеобеспечения города и, как следствие, к сбоям в ряде жизненно важных вопросов. Так, в начале августа возникла серьезная угроза того, что город останется без воды. Эта проблема с большим трудом была решена советником Бородая Леонидом Симуниным.

Стрелков же, оставив Славянскую агломерацию, первоначально попытается остановиться у Игоря Безлера в Горловке и Енакиево, но получит жесткий отпор. Фактически один из удельных князей, оставив и утеряв свое царство, шел к другим. Большого восторга это не вызывало, как и не повышало авторитет у других командиров.

Логика была железная: если не смог удержать свое, почему я должен тебе отдавать мое?! Лишь авторитет Александра Бородая, которого местные воспринимали как арбитра в их взаимных разборках, а также российский имидж позволили Стрелкову после неудачного захода к «Бесу» относительно безболезненно осесть в Донецке и принять командование.

Серьезному обрушению авторитета Стрелкова способствовало также падение Мариуполя 27в мае 2014-го. К моменту взятия «Азовом» 28города 9–13 мая и трагических последствий с расстрелами ополченцев, мирных жителей и милиционеров Стрелков уже месяц удерживал Славянск. В то время он уже назвал себя командующим ополчением. Мариуполь контролировал небольшой гарнизон ополченцев в количестве порядка тридцати-сорока человек под руководством Андрея «Чечена» Борисенко. Не почувствовав поддержки от главного и наиболее организованного центра сопротивления, которым в то время являлся Славянск, город после штурма украинским «Азовом» был оставлен. При этом имелись серьезные признаки внутреннего предательства среди руководства дислоцированных в городе ополченцев.

Стрелков демонстрировал абсолютное равнодушие к обороне этого важнейшего портового узла, несмотря на то, что широкомасштабные обстрелы Славянска начались уже после падения Мариуполя. Как с горечью говорил мне один из местных полевых командиров, он привел к Стрелкову 50 ополченцев и готов был отмобилизовать еще до 500 с предложением направить их в Мариуполь, так как значительная часть из них были оттуда родом и хотели защищать свой город. Стрелков отказал им в оружии и поддержке, заявив, что оборона Славянска и Краматорска важнее, и приказал прибывшим остаться у него. Дополнительным нюансом здесь было то, что именно в бою с «Азовом» под Мариуполем в плен был взят предшественник Стрелкова на официальной должности, первый министр обороны ДНР Игорь Хакимзянов 29, от участия в освобождении которого, в том числе и через обмен, Стрелков всячески уклонялся. Он будет возвращен в республику через короткое время после выезда Стрелкова из ДНР.

Таким образом, Стрелков сам разрушил восприятие себя как единого командира с безусловным правом всеобщего руководства, особенно оставив Славянск, Краматорск, Константиновку, Дружковку, не защитив Мариуполь. Для местных это будет означать, что так же легко он поступит и с контролируемыми ими территориями. Как с трибуны заявил один из депутатов Верховного совета ДНР на одной из сессий в июле 2014-го: «Он не оправдал нашего доверия».

Особенно негативной позицией по отношению к Стрелкову выделялся Игорь Николаевич Безлер. Дело в том, что Горловка, будучи значительно крупнее и сложнее в обороне, чем Славянск, из-за отступления славянского гарнизона займет место последнего. На много будущих месяцев город окажется в кровавой осаде, от которой из Славянска бежал Стрелков. Однако «Бес» сумеет сохранить свой город и не отступит, сделав то, что не смог славянский беглец. Именно «Беса» Стрелков на закрытых совещаниях старших командиров будет обвинять в том, что он, оставив Славянск, не укрепился в Константиновке, Дружковке. По его словам, он был уверен, «что Бес ударит в спину». Естественно, все понимали абсурдность таких аргументов.

После того, как Александр Бородай заставил Стрелкова снять маску и выступить в первый раз на телевидении, было принято решение сделать его «лицом ополчения». По сути, он был промо-версией Эдуарда Басурина 30, то есть «говорящей головой». Идея была в том, чтобы создать флаг, который раскручивали бы через возможности Бородая и центральных телеканалов, им бы восхищались экзальтированные барышни, обыватели-патриоты, а под этим флагом скромно и эффективно делали свою работу другие люди. Но не учли личных патологий. В итоге флаг распушился, решил, что он сам себе режиссер, и пустился во все тяжкие, провалив свою главную задачу. С Басуриным учли ошибку, допущенную со Стрелковым, разведя медийную часть и функционал реального руководства.

Но вернемся к военному совету.

Начинались совещания в основном с распределения вооружения. Иногда этим и заканчивалось. Потом Стрелков на карте обрисовывал свое видение обстановки, ставил задачи, заслушивал командиров. По ходу делал флегматичные замечания о неизбежности нашего поражения, если не вмешается Россия. Но, по его мнению, это не препятствовало дальнейшей обороне. В целом совещания носили крайне пессимистичный характер с тяжелым депрессивным фоном.