Павел Кравченко - Куда уходят чувства

Чтобы не заострять на этом вопросе внимания, приведу некоторые цифры.

1988 г. Средняя зарплата 150 рублей в месяц; колбаса 1,2–1,8 руб./кг; пепси кола 0,42 руб.; минеральная вода 0,2 руб. за бутылку 0,5 л; пустая стеклянная бутылка 0,12 руб./шт.; мясо на рынке 3,5 руб./кг; мороженое 0,06–0,28 руб./порция. Что касается мороженого, но кто бы и что бы сейчас ни говорил, в советский период оно существенно отличалось по вкусу от современного продукта. Естественно, в лучшую сторону. Оно было просто вкусное. И вопрос не в том, что кто-то был моложе, а в том, что качество было существенно выше. По всей видимости, это именно та печаль, с которой приходиться мириться в настоящий момент (2017 год) и по всей видимости именно та неизбежность (плата) человечества, которую приходится платить за технический прогресс и рост численности населения.

Наиболее показательный пример (как обобщающий пример для понимания ситуации) это вкус многих овощей. В 2017 году общее кол-во населения Земли до семи с половинной миллиардов человек. По моим расчетам к две тысячи сорок пятому году общее количество населения Земли будет десять миллиардов человек. И всю эту «ораву» необходимо накормить, одеть, дать жилье и самое основное дать возможность трудиться. Уже сегодня (беру пример Крыма) помидоры (в сезон (лето)) имеют вкус настоящего помидора не более 25–30 % от всех продающихся помидоров на рынке. Основная масса это тепличный продукт. Почему именно тепличный продукт, особых вопросов нет. Вопрос себестоимости и жизненного уклада (в широком плане) современного поколения. С точки зрения бизнеса, оптимальнее всего выращивать помидоры в теплицах (общий объем производства выше, сохранность урожая). Результат – ультрафиолет не проникает, и вкус в результате этого теряется. Общий результат, потеря значительным количеством граждан истинного вкуса продукта. Думаю, что через 10–20 лет, того вкуса помидора (и многих других овощей) который знал я (поколение в целом) вряд ли кто будет помнить. Естественным образом, будет потерян семенной фонд. Возможно, он останется, но данный продукт (в широком плане) будет доступен для одного – двух процентов населения страны.

Завершая тему, мне хотелось бы рассказать один случай. Это событие не принципиальное, но очень существенное, так как характеризует некоторые жизненные аспекты того периода времени.

Как то раз, во время осенних каникул в школе, я устроился работать на завод, где делали «дипломаты» (мне тринадцать лет). Моя производственная функция – крепить замок на корпус «дипломата» (на конвейере). За семь рабочих дней (по шесть часов) я заработал двадцать восемь рублей. На этом заводе работал один парень, который был старше меня на несколько лет. На нем были джинсы. Редкие джинсы. Американские, «Монтана». Внизу штанины – расстегивающиеся молнии. Карман на брючине с молнией. Одним словом, супермодные штаны. Я у него поинтересовался, где он такие купил, и сколько они стоят. Он мне ответил, мол, мечтать, сынок, даже не нужно. Таких штанов в СССР просто нет. Привезли дальние родственники из Штатов. Надо напомнить, что в далекие советские времена, когда граница была на замке, США – это была другая планета. В общем, джинсами я был потрясен. Так как в нашей семье не было нетрудовых доходов, тем более родственников за границей, то никаких импортных вещей у нас не было в принципе. Очень важно подчеркнуть, что не было никакой зависти. Сейчас говорят, что в Советском Союзе люди завидовали тем, кто имел больше, чем основная часть населения. Мне сложно об этом судить, но я точно помню, что ни у кого в нашей семье, ни у моего окружения никогда не было чувства зависти. Например, увидишь кого то в импортных вещах – ну красиво, броско. Но зависти не было.

Заработав летом свои первые деньги, я решил поехать на рынок (он еще назывался барахолкой) и купить себе джинсы. Барахолка находилась за сто сорок километров от места, где я отдыхал. Приехал. Ходил, бродил, выискивал что то по вкусу и вдруг увидел то, о чем так долго мечтал. Стоит молодая женщина и продает мою мечту (джинсы, увиденные несколько лет назад). Не скрою, сердце у меня екнуло. Я подошел и, не веря своему счастью (хотя это еще было не оно, так как я не знал, какого они размера), и тихим осторожным голосом спросил: «А какого они размера?» В ответ: «Я не знаю. Привезли из США мужу, а они на него маленькие. Нужно мерить». Надо представить, какое я испытал наслаждение, когда они оказались моего размера. Стоили они сто восемьдесят рублей. Мечта моя сбылась. Я поистине был счастлив, как никогда. Радость не имела границ. Она усиливалась и мистическим стечением обстоятельств. По сей день подобные штаны я видел не больше двух раз.

Так и протекала моя отпускная жизнь. Работа, море, иногда вечером пойдешь с ребятами на дискотеку под открытым небом. Девушки в то время у меня не было, так как остались сложные чувства и печальные воспоминания после расставания с Маней. Прошло всего несколько месяцев, как я перестал общаться с Марией. Мы познакомились во Владивостоке при довольно необычных обстоятельствах. По прошествии многих лет считаю, что в то время я был слишком категоричен. Либо черное, либо белое. В то же время никто не виноват, что для одного человека данное обещание – это практически закон, а для другого – просто сказанные на ветер слова. Наше знакомство описано чуть дальше.

Прежде чем продолжать повествование о важном отрезке моей жизни, мне бы хотелось вспомнить еще кое что, чтобы читатель мог лучше понять последующие события.

Когда родители провожали меня в далекие края, они напутствовали меня так. Мама: «Сынок, мы с папой тебя воспитали в хороших традициях. Ты видел в семье только доброту и любовь. Кроме этого, ты получил наши гены, которые и являются основой характера любого человека. Прежде чем что либо делать, всегда думай». Папа: «Помни, что добрых людей гораздо больше, нежели злых. Людям нужно верить. Если вдруг будут трудности, то можешь подойти к любому милиционеру и сказать, что приехал из Крыма и что у тебя папа тоже работает в милиции. Тебе обязательно помогут». С этим напутствием я поехал учиться. Сейчас это выглядит наивно, но я действительно так думал.

Первое большое заблуждение у меня частично улетучилось через месяц после приезда во Владивосток. Парень из Баку, который не поступил в училище, должен был уезжать домой. Подойдя ко мне, он попросил на время мои туфли (купила для меня сестра Света на свои деньги перед моим отъездом (чешские, цена в магазине 36 руб.)), так как у него совсем прохудились. Действительно, его обувь представляла жалкое зрелище. Естественно, я согласился. При этом договорились, что он их оставит в камере хранения, в ячейке № 25, с условленным кодом. На следующий день после его отъезда я пошел за своими туфлями на вокзал. Попытался открыть камеру хранения. Код не совпадал. У нас был запасной вариант, что если вдруг ячейка № 25 будет занята, то он оставит сообщение у женщины, которая заведовала этим хозяйством. Так как женщина никаких сообщений не получала, то я настойчиво потребовал пригласить для вскрытия ячейки начальника вокзала. На вокзале возникла небольшая суета. Прежде чем созывать комиссию (должно присутствовать несколько человек, включая милиционера), меня попросили рассказать, что к чему. Я рассказал, о чем я договаривался с товарищем. Они предположили, что парень в ячейке ничего не оставил. Я категорически настаивал, что такого не может быть, так как мы целый месяц прожили в одном кубрике, и среди моряков такие поступки немыслимы. Созвали комиссию и вскрыли ячейку. Там были совершенно чужие вещи. Не скрою, я еще пару месяцев ждал письма от этого парня, где он бы сообщил мне код и номер другой ячейки.