Геннадий Соболев - Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Определяющим негативным фактором стала сама небывало длительная осада Ленинграда с вытекавшими из нее многочисленными тяжкими последствиями – непосредственной близостью немецко-фашистских войск и изоляцией от Большой Земли; постоянными артиллерийскими обстрелами и воздушными налетами противника; разрушением городского хозяйства и транспорта; нервно-психическими переживаниями и заболеваниями, вызванными условиями жизни в городе-фронте; наконец, страшным голодом зимы 1941–1942 г., в результате которого погибли сотни тысяч мирного населения города. Но блокадная правда была в том, что ленинградцы не только голодали, не только умирали, не только преодолевали страдания, но еще и действовали. К такому выводу пришли авторы «Блокадной книги» А. Адамович и Д. Гранин в результате своих многочисленных встреч с блокадниками: «Они работали, они помогали воевать, они спасали, обслуживали других, кто-то снабжал ленинградцев топливом, кто-то собирал детей, организовывал больницы, стационары, обеспечивал работу заводов, фабрик. В сущности, это было в каждом рассказе – голод, холод, обстрелы, лишения, смерти и, следовательно, душевные проблемы, порождаемые страданиями, и тут же активность людей, то, что они делали, как боролись, несмотря ни на что. Три эти стороны жизни появлялись в любом рассказе» [151] Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. С. 21. . Я могу только подтвердить, что «три эти стороны жизни» проявляются в той или иной форме в каждом блокадном источнике индивидуального происхождения – дневниках, письмах, воспоминаниях. Директор Травматологического института Ф. И. Машанский, находившийся зимой 1941–1942 г. в состоянии сильного истощения и вырвавшийся из объятий голодной смерти благодаря неистребимой жажде жизни и оказанной помощи, емко выразил кредо защитников осажденного города: «Выжить, чтобы работать – это было непременным правилом в блокадном Ленинграде» [152] Машанский Ф.И. Суровый экзамен // Листки блокадного календаря. Вып. 1. Л., 1988. С. 12. . Востоковед В. С. Гарбузова свидетельствовала, что зимой 1941–1942 г. «у погибающего от голода и холода населения была одна проблема: выжить и сохранить жизнь своим близким и родным» [153] См.: Болдырев А.Н. Осадная запись. (Блокадный дневник). С. 21. .

Размышляя о главных факторах массовой смертности в осажденном Ленинграде – «лютом голоде, жестоком промозглом холоде и тяжелом психологическом гнете военной опасности», блокадница С.В.Магаева отмечает, что «любой из этих факторов мог погубить, но эти факторы действовали одновременно, взаимно усиливали друг друга, усугубляя нарушение жизнедеятельности организма» [154] Магаева С. В. Физиологические и психологические предпосылки выживания блокадников // Жизнь и смерть в осажденном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. СПб., 2001. С. 28. . Это, конечно, была безжалостная реальность блокадной жизни и смерти, но в этом противоборстве далеко не последнюю роль играла жизнестойкость ленинградцев, источником которой были трудовой коллектив и семья, формировавшие коллективистскую психологию и товарищескую взаимопомощь, способность к самопожертвованию ради общей цели – защитить свою страну и родной Ленинград от немецко-фашистских захватчиков. Выжить в блокаде можно было только держась друг за друга, только помогая друг другу. «Понимаете, никогда я не видела и даже не слышала, чтобы люди так держались друг за дружку, как в то время! – вспоминала работница артиллерийского полигона М. Е. Сясина. – Мы все были как одна семья: и двенадцатилетние-четырнадцатилетние, и пожилые работницы…» [155] Демидов В. И. Снаряды для фронта. Л., 1985. С. 146–147. . В дневниках и воспоминаниях можно встретить немало таких признаний: «единственное, что держит на ногах, – это сила коллектива» [156] Человек в блокаде. Новые свидетельства / отв. ред. В. М. Ковальчук. С. 172. . Коллективистская психология срабатывала даже и тогда, когда, казалось бы, голод должен был ее отключить. Блокадники вспоминали многочисленные случаи, когда голодные люди не поддавались призывам громить и грабить булочные и даже пресекали такие попытки. Только коллективистская психология могла родить такую форму помощи, как бытовые отряды, созданные в феврале 1942 г. по инициативе девушек-комсомолок в Приморском районе Ленинграда.

Опорой в борьбе за выживание была первичная ячейка коллектива – семья, в которой ленинградцы находили утешение, тепло и любовь, помогая своим самым близким людям переносить выпавшие на их долю лишения и страдания. «В этом голодном, отчаянном мраке, – записал 23 января 1942 г. в своем дневнике известный востоковед А. Н. Болдырев, – дом, уют, тепло душевное, прежде всего, суть единственный свет, ничтожный в огромном мраке, как коптилочка, при которой пишу сейчас, но единственный, дающий волю к жизни, к великому – “Выжить”!» [157] Болдырев А.Н. Осадная запись. (Блокадный дневник). С. 45. . О душевном тепле и уюте пишет с огромной любовью к своей супруге директор Архива АН СССР Г. А. Князев: «Какое счастье, что есть около любимый, ласковый, самоотверженный человек, есть еще остатки домашнего уюта, обломки комфорта» [158] Князев Г.А. Дни великих испытаний. Дневники 1941–1945. С. 335. .

Однако не каждый блокадник мог опереться на семью, и в этом случае проблема выживания зависела от многих других факторов. Главный инженер завода «Судомех», семья которого была эвакуирована, отвечая для себя на вопрос, что его спасло, в марте 1942 г. записал в своем дневнике: «1) Сахар, запасенный Диной. Ей должен быть благодарен всю жизнь. 2) Заводская комната. В своей бы без дров я пропал бы. 3) Бурки. Они спасли от холода мои ноги. 4) Дополнительное питание дало возможность оправиться от перенесенного истощения. Без него болезненное состояние истощения организма долго не прошло бы» [159] Чекризов В. Ф. Дневник блокадного времени. С. 62–63. . В числе спасительных факторов автор дневника справедливо ставит на первое место припасенный женой еще до войны сахар. Такие запасы, как видно из других дневников и воспоминаний, спасли жизнь многим ленинградцам. Еще больше блокадников таких запасов не имели, и они предпринимали отчаянные усилия по изысканию дополнительных продуктов питания по месту своей работы, на черном рынке, в обмене у населения пригородных районов и др.

Блокадные документы и материалы, сохраняя в себе огромную информацию о способах выживания в блокаде, предоставляют еще и «возможность увидеть процесс выживания иначе – как обострение духовных, нравственных сил», «как торжество чувства долга» [160] См.: Рогова Н.Б. Вкус 125 г хлеба (они учили и учились в блокадном Ленинграде) // Женщины Ленинграда в годы блокады. СПб., 2005. С. 105–108. . Но для того чтобы это увидеть, от историка требуется не только предельная честность, но и глубокое уважение к живым и павшим в борьбе с голодной смертью. Известный историк Н.Д. Козлов справедливо полагает, что «высокий моральный дух населения стал тем оружием, которое помогло ему стойко переносить величайшие трудности и лишения блокады, трудиться и победить» [161] Козлов Н.Д. Роль духовных сил населения в период блокады// Женщины Ленинграда в годы блокады. СПб., 2005. С. 51. . Располагая теперь обширным комплексом документов, исследователи могут и должны в полной мере раскрыть роль морального фактора в борьбе защитников Ленинграда, роль, которую так емко выразила О. Ф. Берггольц: «Мы победили их, победили морально – мы, осажденные ими!»