Аскольд Засыпкин - В памяти нашей гремит война. Книга 2. Часть третья. Служим Родине

В те времена понятие «Сибирь» не ограничивалось нынешним южным пределом (по-монгольски Сибери – Страна Лесов). И урочище Делиун-болдак на таёжной речке Онон тоже находилось на тогдашней сибирской земле. Но никто из сибиряков XII века, ни одно племя, ни даже шаманы их не могли предвидеть, что рождённый здесь около 1155 года в семье Есугэй-багатура мальчик Тэмуджин, стиснувший в правой руке сгусток крови – знак странного предзнаменования, станет грозою народов. И имя ему будет Чингисхан.

Великий завоеватель слыл образованным человеком, он велел князьям иметь при себе грамотных личных секретарей, сам писал стихи и афоризмы, свидетельствующие о гибкости ума. «Нельзя взять людей силой, – учил он, – забери их сердца, тогда они сами придут к тебе». Правда, мы знаем и другие примеры, когда слова правителей существовали отдельно от их поступков. Шестьдесят тысяч монгольских конников – почти половина ханского войска, разделённого по кочевничьи на десятки, сотни, тысячи, тьму шли на север и на запад, пополняя ряды сибирскими иноверцами, разбивая на берегах рек орды (военные лагеря). Ставили в круг кибитки на колёсах и сборно-разборные войлочные геры (юрты), жгли костры, а на рассвете двигались дальше, оставляя в пыли из-под копыт разруху и кровь.

Покорять сибирские народности послан был Чжочи старший сын Чингисхана. Его конница форсировала Енисей, Обь, Иртыш. Первым навстречу завоевателям вышел с выражением покорности ойратский предводитель Худуха-беки, привел своих соплеменников, предложил услуги – стать проводником монголов среди «лесных людей». Подчинив одну за другой разрозненные народности и племена Южной Сибири, Чжочи на обратном пути взял с собой несколько их князьков-нойонов, доставил к шатру могущественного отца и велел бить государю челом своими белыми кречетами, да белыми меринами, да белыми соболями. Чингисхан обратился к молодому полководцу: «Ты старший из моих сыновей. Не успел выйти из дому, как в добром здравии благополучно воротился, покорив без потерь людей и лошадей лесные народы. Жалую их тебе в подданство».

В степях Прибайкалья монгольское воинство встретило сопротивление хоринских бурят. По легенде, которая и сегодня бытует в верховьях Лены в лесных улусах, хоринский род пошёл от предка Хоридэя, однажды спасённого на озере стаей белых лебедей. С тех пор хоринцы обожествляют лебедя и когда слушаешь древние предания, думаешь, не от этого ли общего поклонения красавице – птице укрепились гордые сердца хоринских бурят? В тот год Зайца (1207) во главе хоринцев стояла отважная Ботохой-Толстая. Под её предводительством хоринцы восстали против монголов. Чингисхану пришлось дважды посылать войска на их усмирение.

Триста лет монгольского ига сильно подорвали экономику сибирских народностей. Татарские улусы, разбросанные по Тоболу и среднему Иртышу, объединились в так называемое Сибирское ханство со столицей Кашлык. Владыки ханства унаследовали строй и традиции Золотой Орды, её воинственный дух. Но только со стороны ханство выглядело крепким сжатым кулаком, на самом же деле оно было как разрозненные пальцы, каждый из которых не хотел смыкаться с другими и претендовал на титул большого. Само государство постоянно находилось под угрозой набегов южных кочевников. Эту непрочность Сибирского ханства выявил поход Ермака. Присоединение Сибири к Русскому государству связывают с именем Ермака. Между тем этот отчаянный молодец и его товарищи всё же не были первыми россиянами, перевалившими за Урал-камень. По «чёрным рекам», что текут с запада в восточном направлении уже с XVI века, ставшими первой дорогой русских в Сибирь. При Иване III начались систематические и хорошо организованные походы Москвы на Восток.

Поезд медленно катил по рельсам над синими водами могучего Енисея, пересекая условную границу Западной Сибири и Восточной. В сопровождении приветствующего шума ажурных конструкций моста над рекой плавно подъехали к железнодорожному вокзалу. Здравствуй, город Красноярск. Вот и встретились вновь. А сколько ещё будет таких встреч. От Енисея на Восток, как и от Волги до Енисея – необъятная Россея. Крутые горки да повороты. То медленно ползём вверх, то быстро катимся вниз до самого Байкала. Вот они горные хребты от широт южных аж до самых северных с красивыми названиями: Становой да Яблоневый, о которых знал что из школьного учебника географии да рассказов учителя незабвенного Ивана Ивановича Сырецеого. Жителя равнины Западной Сибири, увидевшего впервые горы, впечатляет. Горные пейзажи поражают и завораживают своей неповторимой красотой. Они более контрастны и горделивы, чем равнинные. Милая сердцу моему природа Прииртышья с синими озёрами под голубым небесным куполом с задумчивыми по их берегам берёзами да ивами. Или степь раздольная Барабинская в весеннюю пору. Невольно представляю табуны лошадей, пасущихся на зелёном лугу татаро-монгольского войска. Или полки генерала Белобородова, сформированные из дальневосточников и сибиряков, готовящихся к смертельной схватке под Москвой с очередным коварным врагом. Внутри одновременно поднимается гордость за Россию и грусть.

Чтобы отвлечь себя от нахлынувших дорожных чувств, начал рифмовать слова, спонтанно пришедшие на ум:

Иркутск позади. Медленно движемся по обрывистому берегу старой железной дороги над водами седого Байкала. Вот ты какой? Самый великий на планете с запасами прозрачных, пресных вод. Воспетый в песнях и былинах, доселе загадочный о своём происхождении. Пытаюсь представить, на каком километре опасного участка пути изволил появиться на свет мой дядя Александр Петрович Пономарёв.

Пассажиры прилипли к окнам, пытаясь увидеть и запомнить великое творение природы. Ещё раннее, тихое утро, над водной гладью повис туман. Байкал не спешит показать себя во всей красе. Видна лишь небольшая прибрежная часть воды, а дальше белая мгла.