Анатолий Терещенко - Украйна. А была ли Украина?

Казак Товкач, уводя раненного Тараса Бульбу из-под Дубно во время боя с поляками, говорит: «Хоть неживого, а доведу тебя до Укра́йны». Значит в те далекие времена Украина не только административно, но и по духу была совершенно иной, чем ныне. Поэтому можно только недоумевать по поводу ненависти галичан к Москве, бывшему Советскому Союзу, благодаря стараниям которых их край стал частью Украины. Если бы этого не случилось, Львовщина и по сей день была бы частью Польши. К сожалению, об этом почему-то забывают нынешние хозяева «незалежной».

Здесь уместно вспомнить и злодеев, и героев из верхушки Запорожской Сечи – кошевых атаманов, которые под национальными знаменами и православными хоругвями ходили на заклятых ворогов в лице крымских татар, пришельцев турок, проклятых ляхов и московских бояр. Время, обстоятельства и личности кошевых лепили внешнюю политику и идеологию в головах атаманов, облучая ею рядовых сечевиков.

Кошевые атаманы Запорожской Сечи:

• Евстафий Дашкевич (1472-1535)

• Иван Подкова (1533-1578)

• Дмитрий Вишневецкий (1516-1563)

• Самойло Кошка (1530-1602)

• Григорий Лобода (?-1596)

• Северин Наливайко (1560-1596)

• Яков Неродич-Бородавка (?-1621)

• Петр Сагайдачный (1570-1622)

• Данила Нечай (1612-1651)

• Иван Сирко (1610-1680)

• Иван Сулима (1615-1635)

• Петр Доошенко (1627-1698)

• Яков Барабаш (?-1658)

• Богдан Хмельницкий (1595-1657)

• Петр Сорочинский (1701-1709)

• Кость Гордиенко (?-1733)

• Иван Брюховецкий (?-669)

• Иван Самойлович (?-1690)

• Петр Калнышевский (1690-1803). Погиб после 26 лет заключения на Соловках

Моим родителям довелось родиться и жить на родине последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Ивановича Калнышевского и его благодарного потомка земляка – археолога и художника, реставратора, историка, академика Николая Емельяновича Макаренко (1877–1938), который много сделал для того, чтобы воскресить память о знатном казаке.

Каждый народ вправе гордиться своей историей. Но история православных народов – неповторимая, особенная, самобытная. Её тысячелетиями создавали наши предки. Они формировали государственность, по крупицам собирали земли, преумножали культуру, оттачивали свой язык, выковывали свою идентичность и характер.

Поэтому мы с благодарностью должны помнить о днях минувших, изучать и знать историю своего Отечества и своего народа.

Почти сорок поколений писали и творили русскую историю: с 862 года – года образования Русского государства, которое называлось Киевской Русью, до нынешних времен становления независимых государств: Белоруссии, России и Украины.

Историк В. О. Ключевский подсчитал, что с 1228 года по 1462 год только Северо-Восточная и Северная Русь вынесла 160 внешних войн и грабительских набегов. Все они заканчивались для неприятеля крахом, для отечественной культуры – огромным ущербом с потерями уникальных предметов старины.

Культура и искусство – это узел, связывающий опыт с его образным отражением. Опыт, как считал Аристотель, есть знание единичного, а искусство – знание общего. Если цивилизацию можно считать как власть над миром, то культура – это любовь к миру, поэтому, умирая, культура превращается в цивилизацию. Искусство – природа человека, природа – искусство Бога.

Искусствознание и искусствоведение понятия равнозначные. Они объединяют комплекс наук, которые изучают материальные и духовные основы культуры народов всех народов.

В своих лекциях перед студентами Николай Емельянович Макаренко не раз говорил о первых попытках «людей любознательных» создать теорию искусства, подчеркивая, что искусство – это одежда нации.

«Они, эти попытки, предпринимались, – писал он, – ещё в античную эпоху Платоном и Аристотелем, Витрувием и Павсанием, Филостратом и Плинием Старшим.

Новый всплеск развития искусствоведение пришелся на эпоху возрождения трудами Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», Викельмана «История искусств древнего мира». Ценный вклад внесли в восемнадцатом веке просветители западноевропейского цивилизованного мира Дидро и Лессинг…»

Он хорошо знал, о чем говорил.

Французский политик Эдуард Эррио писал, что культура – это то, что остается, когда всё остальное забыто.

Эту мысль остро чувствовал Н. Е. Макаренко, считая, что, извлекая из «многометровых земных сундуков» детали прошлого, люди обретают высшую цель – они глубже понимают Родину и больше её любят. Искусство ревниво – оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело. Этот тезис хорошо прослеживается в многолетних исследованиях открытых Макаренко точках материальной культуры поселений роменского типа теперешней северо-восточной Украины. К данному бесценному кладу, он возвращался часто на протяжении всей своей жизни, начиная с первых дней исследования этого исторического богатства.

Неисчерпаемым источником изучения творчества славян он считал в первую очередь памятники зодчества, преимущественно храмы, соборы, монастыри, божницы, часовни, иконы и пр. Однако особенно он ценил «предания старины глубокой» в виде предметов славянской культуры дохристианского периода.

«Изучение истории художественного изготовления у славян в дохристианский период ещё не начиналось, – писал ученый. – Материалов для такого труда ещё достаточно не собрано. Разные события и многочисленные факты, связанные с художественным изготовлением, с произведениями искусства, или их мало, или о них ничего не известно. Иногда, даже, отрицаются самые факты существования произведений искусств именно тех древних времен. Не лучше обстоит с проблемой изучения и достижений искусств первых столетий христианства у славян, например, днепровской группы…

Известные архитектурные памятники, настенные росписи, мозаичные композиции. Но только известны… Не больше. Их генезис, их эволюция, их технические особенности ждут будущих исследователей. Что же касается большого отдела – керамического производства или стеклянной продукции с её чудесными формами, или богатого металлического и деревянного производства, резьбы по камню и кости и других художественных промыслов – то по праву можно сказать, что ничего из исследовательских трудов не имеем».

Чувствуется, он болел душой, переживал за предмет увлечения, ставшего смыслом всей его жизни, с которой он связал все свои радости, всё своё счастье и все свои надежды. История Запорожской Сечи была одной из главных мотивов его деятельности по поискам материальных следов этого особенного сообщества Малороссии.

А ещё он как ученый и практик часто доказывал своим некоторым коллегам-реставраторам о том, что на разрушение фресок, мозаичных полотен и вообще настенной живописи влияют не столько внутренние условия содержания храмов, церквей, соборов, сколько внешние.