Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Пароход неледокольного типа «Челюскин» должен был за одну навигацию пройти Северный морской путь от Мурманска до Владивостока. Не получилось. Был затерт льдами и раздавлен в Чукотском море 13 февраля 1934 года.

Случайно сохранилось письмо, которое я отправил 15 августа 1943 года из колхоза домой. Сначала о питании. Завтрак: хлеб и пол-литра молока. Обед: или суп с картошкой, или борщ, иногда с мясом. Второго никогда не бывает. Ужин: толченая картошка со сметаной. Норма тяпанья – 6 соток. Личный рекорд – 10. Еще собираем колоски. 10 процентов от собранных обещают отдать мукой. «Папа пишет, чтобы я не пил сырую воду. Но кипяченой здесь совсем нет». И ближе к финалу: «С каким удовольствием я сходил бы сейчас на наш огород и поиграл с Галей. Я очень по ней соскучился. И не только по ней – и по всем вам. Я бы согласился по нескольку раз в день ходить за молоком, за хлебом и за дровами… Только теперь я понял, как сильно люблю Галинку и всех вас». Вот так. Жизнь учит.

После Хадыженска я напрямую столкнулся с юстицией почти через полвека, когда стал работать в Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ. К сожалению, обвинительный уклон в судопроизводстве не преодолен. Прокурор по-прежнему «главнее» адвоката. Адвокатуру, которая в постсоветский период вздохнула свободнее, вновь хотят (пишу это летом 2002 года) поставить под контроль чиновников.

Первоначально этот доклад был сделан в Институте истории естествознания и техники АН СССР по горячим следам XX съезда КПСС – в мае 1956 года. Вызвал большой резонанс в научных кругах.

Непременными членами «братства» состояли: Федор Федорович Петренко, многодетный отец и беспробудный байдарочник; Лев Александрович Вознесенский, которого ГУЛАГ сделал неисправимым оптимистом и жизнелюбом; Александр Александрович Берков, обеспокоенный действиями врагов мира и происками жены; Глеб Борисович Старушенко, застенчивый, склонный к диете специалист по второй жене и третьему миру. Не могу не упомянуть (хотя исключительно в гендерном плане) и наших боевых подруг: Лену Ершову и Люсю Тарасевич, которые даже своих мужей приспособили к интересам «братства». Наконец – Жанна Федотова, всегда то ли от Зайцева, то ли от Версаче.

В то время – директор ВЮЗИ (Всесоюзного юридического заочного института).

Более выразительно этот эпизод описан в книге А.П. Бутенко «Наука, политика и власть. Воспоминания и раздумья». М., 2000. С. 114–116.

«Писать стихи – все равно что идти за плугом, приплясывая». Так полагал граф Толстой. Не знаю, за настоящим плугом не ходил. А вот за нашим «плугом» идти приплясывая было легче.

Словами «банда четырех» китайцы после смерти Мао Цзэдуна обозначили его ближайшее окружение: Цзян Цин (жена), Ван Хунвэнь (зам. председателя ЦК КПК), Чжан Чуньцян (зам. премьера Госсовета) и Яо Вэньюань (член политбюро). С подачи китайцев термин «банда четырех» широко вошел в международный политический лексикон.