Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди

Еще 4 октября 1963 года, когда Коннэли обратился с просьбой привлечь Жаклин к участию в предвыборной кампании, подобная возможность казалась очень далекой. В августе 1963 года супругам Кеннеди был нанесен страшный удар: они потеряли сына через сорок часов после его рождения, и лишь лица, близкие к семье президента, знали, как тяжело они переживали эту утрату. Жаклин хотела остаться с мужем и детьми. Казалось, обычный образ жизни, рутина могут скорее заставить ее забыться и выйти из подавленного состояния. Кеннеди выдвинул другой план: Жаклин должна рассеяться в чужих краях. Она считала, что это неразумно в политическом отношении: через год выборы, а морская поездка на яхте греческого миллионера — не лучшее средство привлечь к себе избирателей. Но Джон принял решение, и Жаклин поехала. Их разлука оказалась странной передышкой между двумя трагедиями и была более продолжительной, чем они предполагали. Несмотря на совершенные средства связи и самые большие привилегии на свете, они были почти столь же далеки друг от друга, как супружеская пара времен королевы Виктории. И она писала ему письма на десяти страницах, ставя, как всегда, тире вместо всех знаков препинания. Она писала о том, как ей не хватает его, как она жалеет о том, что он не может в этот миг ощутить вместе с ней беззаботную атмосферу Средиземноморья.

К ее удивлению, он оказался прав: действительно, вышло так, как он предполагал. Поездка стала для первой леди развлечением — именно этого и хотел президент. Греция и Марокко были столь нереальными, столь полной сменой обстановки, что она вернулась 17 октября в куда лучшем настроении, чем могла ожидать. Она решила подумать о предстоящем годе.

— Мы будем вместе проводить избирательную кампанию, — сказала она мужу. — Я поеду с тобой туда, куда ты захочешь.

Когда он спросил, относится ли это и к поездке с Линдоном, она открыла свою записную книжку в красном кожаном переплете, в которую она заносила время своих приемов, и написала на числах 21, 22 и 23 ноября слово «Техас».

На следующий день он сообщил об этом своим главным политическим советникам Кену О’Доннелу и Лэрри О’Брайену. Конгрессмен Альберт Томас от Хьюстона, присутствовавший при разговоре, вспоминал позднее, что они все «чуть не упали от неожиданности». Жаклин никогда не была в Техасе или на юго-западе. Даже после президентских выборов она не ездила западнее загородного дома в Атоке близ Мидлбурга (штат Виргиния). Когда помощник президента по связи с прессой Пьер Сэлинджер сообщил 7 ноября журналистам о ее предстоящей поездке с мужем, это вызвало сенсацию. Леди Бэрд писала ей с ранчо в Техасе: «О президенте пишут на пятой странице, о Линдоне — на последней, но о вас на первой странице». Чарли Бартлет, журналист и друг дома в семье Кеннеди, передал Джону по телефону, что один поставщик новостей из Сент-Луиса сказал ему, что «у этой девочки есть голова».

— В отличие, видимо, от всех нас, — ответил на это сухо президент. Но ей он сказал:

— Здорово получается, правда? Ты не часто появляешься со мной, поэтому тебя особенно ценят. — Он был явно в восторге.

Столь же явным было и то (и это показалось ей странным), что он нервничал. Он боялся, что она пожалеет в дальнейшем о том, что поехала. Он хотел, чтобы поездка эта доставила ей удовольствие и чтобы она участвовала в других таких поездках. Из-за отчаянного духа соревнования, свойственного ему еще с детских лет, он был исполнен решимости, чтобы жена его выглядела в Техасе возможно лучше. Решимость Кеннеди могла быть могучей силой. В данном случае она увлекла его в экзотическую область, обычно не доступную для мужей. Впервые за время их совместной жизни он спросил у жены, как она собирается одеться. Особенно его интересовало, в чем она появится в Далласе.

— На этом завтраке будут все эти жены богатых республиканцев в норковых накидках с бриллиантовыми браслетами, — сказал он. — И ты должна так же блестяще выглядеть, как любая из них. Будь простой и покажи этим техасцам, что значит действительно хороший вкус.

Заметив, что он этим озабочен, она спросила его:

— Если так важно, чтобы я хорошо выглядела в Далласе, почему я должна тогда ехать сначала на ветру в открытой машине?

Он знал почему. Заигрывание с публикой — это, подобно раздаче должностей, один из источников политического влияния в США. Ради этого приходится двигаться сквозь толпы и двигаться медленно. Кортеж в Далласе должен был ехать по городу в течение сорока пяти минут.

Разговор этот происходил в среду 20 ноября 1963 года в последний день пребывания Кеннеди в Вашингтоне. Понедельник был занят официальными речами и неофициальными предвыборными делами по Флориде (речь шла еще о десяти голосах выборщиков, которыми никак нельзя было пренебрегать). Во вторник рано утром он уже был в своем кабинете. В книге записей его телефонных разговоров на следующие сорок восемь часов значился бесконечный перечень официальных звонков членам кабинета, их заместителям, своим помощникам, членам Верховного суда и конгресса. Состоялось семь телефонных разговоров с Робертом Кеннеди, вспоминавшим позднее, что тон, каким разговаривал его брат в это время, был, как, впрочем, и вообще в течение последних десяти дней, довольно мрачным. В этот вторник утром он был действительно мрачно настроен. Дети были в Атоке, на даче вместе с Жаклин. Это означало, что он остался после завтрака без урока французского. То, что он учил французский язык, хранилось в строжайшей тайне. С Шарлем де Голлем становилось все труднее иметь дело, и президент решил, что, для того чтобы наиболее эффективным образом реагировать на деголлевское самолюбие, необходимо изучить его язык — изучить по-настоящему, а затем уже вести на этом языке переговоры. Это было типично для Кеннеди. Решение, принятое с энтузиазмом, тут же начало претворяться в жизнь. Учительницей Кеннеди была Жаклин Хирш, которая преподавала французский его дочери Кэролайн. С сентября по утрам она давала ему уроки в Белом доме.

— Как вы думаете, сколько времени потребуется мне, чтобы изучить язык? — спросил он мадам Хирш.

— Год, — ответила та. Кеннеди не мог не принять брошенного ему вызова.

— Бьюсь о заклад, — сказал он, — что я справлюсь с этим за шесть месяцев.

Он делал бесспорно блестящие успехи. Он не мог устоять перед соблазном и попробовал употребить несколько фраз в беседе с посетителями из бывшей французской колонии. И хотя никто не догадывался о его намерениях, но до проницательном Николь Альфан, жены французского посла в Вашингтоне, дошли какие-то неопределенные слухи, которые она сообщила мужу.

В кабинет президента вторглась делегация Национального союза птицеводства в сопровождении сенатора Дирксена от штата Иллинойс. Делегация притащила с собой индейку. Президенту ежегодно преподносили индейку ко Дню благодарения [3]. Затем последовали прием посла США в Гане, прием делегации работников просвещения в составе 90 человек, государственного секретаря Дина Раска, посла США в Индонезии и (речь шла еще об одном секретном деле) Пьера Сэлинджера, помощника президента по связи с прессой.