Исса Плиев - Разгром «армии мстителей»

Казалось, вот-вот наступит перелом. Уже второй час шли напряженные бои у запруды и на окраинах, а перелом все не наступал. Положение могло сильно измениться с выходом кавалерийских дивизий в район Дренделево, на пути отхода противника к Южному Бугу. Но непролазная грязь, превратившаяся в нашего злейшего врага, сковывала темпы наступления.

Вскоре Троицко-Сафоново было полностью захвачено. Части противника, как и предполагалось, закрепились на высотах, западнее его. Но кавалерийские дивизии генералов Тутаринова и Головского уже овладели рубежом Дренделево, Скобелево и отрезали им пути отхода к городу Новый Буг. Полный разгром, казалось, неминуем. Вот в это время и появились «косяки» штурмовиков «Хейншель-129».

Мы находились уже в Дренделево и вели переговоры со штабом 4-го Сталинградского гвардейского мехкорпуса, когда радисты неожиданно услышали одну из немецких радиостанций, которая передавала что-то открытым текстом. Я взял запасные наушники и уловил последнюю фразу. «Противник у Троицко-Сафоново. Штаб армии приказывает: ремонтно-восстановительному отряду отправиться на запад.»

Это значило, что узел сопротивления взят нами внезапно, и штаб генерала Холлидта не получил еще информацию о положении своих войск в этом районе. Если это так, то вражеская авиация будет бомбить не Троицко-Сафоново, а Лозовы и пространство между этими пунктами, — подумал я и приказал связаться с Танасчишиным, а сам вышел во двор, сориентировал топокарту и определил направление на район предполагаемого налета «Хейншелей». Так оно и, есть, они пролетели за Лозовый и, развернувшись, пошли в пике. Через некоторое время донесся отдаленный гул взрывов. Я вернулся на наблюдательный пункт, но позывные радиостанции Танасчишина еще не отвечали.

Наконец радостный голос радиста возвестил:

— Слышу, товарищ командующий, «Волгу» слышу! — и, спохватившись, стал вызывать: — «Волга», «Волга», как слышишь меня? Прием.

«Волга» слышала. Пользуясь кодом и фронтовым лексиконом, мы переговорили. Выяснилось, что немецкие штурмовики бомбят танки и самоходные орудия, с трудом продвигающиеся в грязи по дороге на Троицко-Сафоново. Потери были невелики. Радиостанция и танк, буксировавший ее, попали, в который уже раз, под удар авиации. Рация загорелась. У танка вспыхнули дополнительные бачки, но взрывная волна другой бомбы погасила пожар. Позже в Новом Буге генерал Танасчишин рассказал мне, что недалеко от радиостанции находились две установки М-13 (реактивные минометы — «Катюши»), которые также сгорели. Погибли и члены экипажа. Вот как это было:

Восьмерка «Хейншель-129» прошла левее дороги, казалось на Лозовый, но неожиданно развернулась, перестроилась и один за другим спикировала на дорогу, бомбы упали рядом с установками М-13, они загорелись. К счастью мины, уже заправленные для залпа, не сдетонировали. Но взрыв мог произойти в любой момент. Командир батареи бросился к установкам, начал извлекать мины из направляющих станин. К нему подбежали бойцы. И теперь уже никто не обращал внимания на рвущиеся вокруг бомбы и пулеметно-пушечный огонь штурмовиков. Осколки и пули впивались в солдатские тела, они падали, но вновь поднимались, чтобы потушить разбушевавшееся пламя. «Хейншели» продолжали остервенело вдалбливать в маленький участок земли бомбы, снаряды, пули. Все меньше солдат продолжало борьбу, а когда последняя мина была уложена в яму, и пожар потушен, их осталось всего трое, израненных, потерявших силы. К сожалению, мне не запомнились имена этих героев, но рассказать об их подвиге — значит дать возможность восстановить славные имена отважных воинов.

Вернувшиеся из «глубины» разведчики капитана В. Ф. Козлова привезли, как они сами оценили, «шикарного» языка, взятого на станции Новый Буг. Захват его был прост и дерзок. Просочившись за боевые порядки 16-й механизированной дивизии немцев, разведчики раздобыли на дороге два немецких мотоцикла, надели шинели и головные уборы гитлеровцев, не пожелавших, по словам разведчиков, оставаться на ими же оскверненной земле, взяли их автоматы и поехали на железнодорожную станцию Новый Буг. Было уже далеко за полночь, когда мотоциклисты въехали в поселок. Благополучно миновав переезд через железнодорожное полотно, они повернули направо и подъехали к вокзалу. На улице не было никого. Втроем вошли в зал ожидания. Десяток нижних чинов спали, не подозревая о нависшей над ними опасности. Но разведчикам важно было не количество, а качество языков. Они направились в кабинет начальника станции, где по их предположению мог быть лучший выбор. Спиной к двери стоял офицер и кричал в селектор какие-то жесткие фразы. Тон разговора явно начальствующий. Второй пребывал в почтительной позе. Начальник станции, а может быть это был его помощник, недоуменно посмотрел на «немецких» солдат, осмелившихся войти в кабинет. Один из разведчиков подошел к чину пониже и, выхватив финку, описал ею крутую дугу. В это время два других схватили под руки офицера, разговаривающего по селектору. Встретившись с холодным «взглядом» пистолетных стволов, офицер потерял дар речи.

«Ну, а дальше все было в обратном порядке, — закончил свой рассказ капитан Козлов. — Мы посадили его в мотоцикл и привезли».

Захваченный офицер оказался работником штаба 6-й немецкой армии. Это был прожженный фашист. В его белесых глазах металась пугливая ненависть. С глубоких залысин стекали крупные капли пота. Отвечал он нервозно, голос срывался…

Допрос выглядел так:

— Нам известно, что генерал фон Шверин снят с поста командира дивизии за то, что допустил прорыв советских войск.

— Да, военно-полевому суду преданы командиры 24-й танковой и, 16-й моторизованной дивизий. Это должно повысить стойкость войск. Уверяю, что оборонительная линия Николаевка, Троицко-Сафоново, Владимировка будет достаточно прочной, чтобы выполнить приказ фюрера! — окончание фразы пленный выкрикнул неестественно громко, стремясь заглушить свой страх.

— Вот видите, ваша армия взяла на вооружение оборонительную терминологию. Это говорит о многом. Что касается прочности упомянутого вами рубежа обороны, то он будет прорван так же, как и более мощный — Днепровский. — Мне стало ясно, что немец не представляет, в какой населенный пункт его привезли, и решил пока не говорить об этом.

— Я знаю случай времен гражданской войны в России, — резко ироническим тоном ответил гитлеровец, — когда стадо напуганной скотины прорвало фронт немецких войск в Приазовье. Но это не значит, что…

— Нет, значит! — оборвал его я. — Это значит, что оперативное искусство вашей армии было неспособно противостоять даже стаду коров.

Мне хотелось сказать, что армия кайзера проиграла войну на нашей земле потому, что ее руководители не понимали природы революционной войны, что русская революция отняла у них солдат, что любая армия капиталистического мира не способна вести войну против революционного народа длительное время, в широких масштабах. Она сама революционизируется… Хотелось сказать еще многое, но не было времени, да и желания.