Исса Плиев - Разгром «армии мстителей»

Из пологой балки показались спешенные всадники. Они почти карабкаются наверх, зло дергая за повод коней. Один из командиров подходит к нам и представляется:

— Командир кавалерийского дивизиона капитан Левченко. — За ним другой: — Командир эскадрона старший лейтенант Куев.

Полки 9-й гвардейской кавдивизии тоже вышли на исходный рубеж атаки. Прибывший офицер связи от Головского доложил, что и его дивизия ждет сигнала атаки. Подошел командир головного 36-го кавполка подполковник Ориночко.

— Почему остановились? спросил я, хотя сам видел почему. Усталые казаки, воспользовавшись паузой, начали устраиваться кто как мог, чтобы несколько минут вздремнуть.

В установленное время атаки части продолжали оставаться на своих рубежах. Они не в силах были сбросить с себя тяжкие оковы предельной физической усталости. «Если их двинуть в атаку в таком состоянии, — подумалось мне, — внезапности не получится, и много появится вдов и сирот в кубанских куренях». Но чем встряхнуть души казачьи, чем снять с них смертельную усталость? В таких случаях мог быть лишь один, но проверенный и верный выход.

Я повернулся к подполковнику Ориночко и отдал приказ на атаку. И через мгновенье по боевым порядкам прокатился один — конечный пункт приказа: «Передать всем: в атаку ведет лично командующий! Атака в конном строю. Сигнал — серия красных ракет». Мне подали хорошего коня.

Никогда еще мне не приходилось столь широко и подчеркнуто оповещать войска, что веду их в атаку сам. В тех случаях, когда это вызывалось крайней необходимостью боя, все получалось по ходу событий как-то само собой. Но теперь во весь свой рост встала зловещая альтернатива: или немедленная мощная ночная атака и большая победа, или затяжной бой на рассвете и огромные потери. Насквозь промокшие и предельно уставшие люди, если их сейчас остановить хоть на один-два часа, будут валиться на землю и засыпать, а значит и замерзать. Свирепо бушующая леденящая пурга «посечет» казаков.

В рейдовых операциях есть много своих особенностей. Командир всегда на глазах у своих воинов, его знают, ему верят. И если командир сам ведет своих бойцов в атаку (таковы старые казачьи традиции) они знают, назад возврата нет. И не было еще такого, чтобы казаки оставляли в беде своего командира.

— Дать сигнал атаки!

В воздухе вспыхнула серия красных ракет. В тот же миг воздух взорвало артиллерийско-минометными залпами, которые не могли заглушить грозное урчание эрэсовских установок. Отдав коню повод, посылаю его вперед. Какое-то время мне казалось, что скачу один, а вокруг свирепствует только пурга. Но вот сбоку поравнялся, а затем обогнал танк. С другой стороны — еще один. В уши бьют порывы ветра, снег слепит глаза. Стрельба все больше и больше нарастает. Сквозь нее прорывается мощный и зловещий рокот и гул атакующих танков и конницы. Ворвавшись на окраину Раздельной, сворачиваю влево и оказываюсь на улице. Соскакиваю с коня, иду к дому. За мной бегут офицеры оперативной группы и радисты. Казаки штабного эскадрона рассыпаются по двору, бегут на огороды, в соседние дома. Мимо нас проносятся эскадрон старшего лейтенанта Куева и гвардейцы 36-го полка. Вся окраина наполняется нервным треском ближнего боя. Обгоняя меня, кто-то из казаков заскакивает в сенцы хаты. Я натыкаюсь на падающие тела. Мимолетного взгляда достаточно — кто падает навсегда, а кто, чтобы мгновенно вскочить. Тут все в порядке. В комнате с печкой у дверей нас «гостеприимно» с высоко поднятыми руками встречают два растерявшихся молодых немецких солдата в форме танкистов. Пока связисты разворачивают рацию и налаживают связь, выхожу на улицу. Быстро светает. Прислушиваюсь к шуму боя. Он доносится со всех окраин этого небольшого, но очень важного в оперативном отношении города. Это большая победа! Победа сначала каждого над собой, а затем над противником!

Наша массированная ночная атака оказалась для гарнизона Раздельной совершенно внезапной. Командиры соединений докладывали об ожесточенных боях особенно в районе железнодорожной станции. Вот как об этом бое вспоминает в своем письме бывший командир 3-го эскадрона старший лейтенант Николай Никитович Василевич. Кстати сказать, из письма я узнал, что на его коне мне пришлось атаковать Раздельную. Он в свою очередь одолжил коня у самого юного Из своих казаков.

«…Когда вы, товарищ генерал армии, начали разворачивать у крайней хаты командный пункт, немцы кинулись кто по огородам, кто по дворам. Наши танки пошли по-над заводями, а мой эскадрон вырвался на улицу. Совсем неожиданно мы оказались около железнодорожной станции. Оттуда начали бить пулеметы. Нас как ветром сдуло с коней. Укрылись за домами и стали продвигаться от дома к дому. Один пулемет подорвали гранатой, другой расстреляли, подкравшись сбоку. Слышим на той стороне станции идет горячий бой. Это дрались другие наши части. Получилось, что станцию атаковали сразу со всех сторон. Перебили мы здесь фашистов бог знает сколько. Все улицы были усеяны убитыми».

Сейчас Николай Никитович работает заведующим складом ГСМ Краснодарводстроя. Вот уже несколько лет товарищи по работе избирают его секретарем партийного бюро.

Прислал мне письмо и капитан запаса товарищ Куев.

«Вы помните, товарищ генерал, — пишет он, — мы с вами первыми ворвались на станцию Раздельная. Левее нас атаковали другие эскадроны. Наш эскадрон врубился в немцев, выскакивающих из эшелона. Магомет Воронов, вскочив в офицерский вагон, столкнулся с офицером, застрелил его и исчез в дверях. Когда я вбежал вслед за ним, он поднимался с пола, а около него лежал гитлеровец. Магомет вытер лезвие ножа с наборной ручкой и простодушно сказал:

— Я ему совсем понятно кричал «Хэндэ хох!» Почему он не понимал?..

Мне осталось только произвести «залп» победы по портрету Гитлера, висевшему на стене большого купе…» Из письма я узнал, что после войны товарищ Куев демобилизовался. Закончил Краснодарский педагогический институт. Работает директором школы хутора Вольный на Кубани.

Итак, в 13.30 Раздельная была полностью захвачена нами. Мы решили оперативную задачу, поставленную командующим войсками фронта перед Конно-механизированной группой: «Захватить Раздельную и этим отрезать пути отхода 6-й немецкой армии по железной дороге на запад».

Немецкие танки, захваченные под Раздельной.

На станции мы захватили богатейшие трофеи: под парами стояли десятки паровозов и около тысячи вагонов. Большую ценность представляли эшелон с новенькими 75-мм орудиями — 30 стволов и эшелон с танками, покрытыми желтой краской (эти танки с экипажами спешно перебросили из Африки). Здесь были вагоны с боеприпасами, военным имуществом, и, что особенно веселило всех — эшелон с подарками. Ну, а крупнейшие склады с горюче-смазочными веществами, продовольствием, вооружением и боеприпасами особенно нам пригодились.