Исса Плиев - Разгром «армии мстителей»

Сосредоточившись в отдельных районах города, соединения Конно-механизированной группы в относительно благоприятных условиях наскоро приводили себя в порядок, чтобы через несколько часов снова возобновить наступление. Еще 2 апреля было получено боевое распоряжение, требующее овладеть Раздельной и выбросить разведку на Тирасполь, на Ясски и вдоль железной дороги на Одессу, то есть, на запад, на юг и на юго-восток — целый веер. Утром следующего дня эта задача была подтверждена телеграммой. [36]Однако мы не получали своевременно сведений об оперативной обстановке в полосе нашего фронта, не знали, где в данное время находятся наши общевойсковые армии. С точки зрения скрытого управления войсками это возможно и правильно. Но нам от этого было не легче.

Мы донесли командованию фронта об овладении Раздельной, о захваченных нами богатых трофеях. И тут же получили боевое распоряжение: главными силами продолжать наступление в юго-западном направлении вдоль железной дороги на Страссбург. К исходу дня овладеть районом Павловка, Страссбург, Баден и не допустить отхода противника через эти пункты на запад к Днестру. Город и станцию Раздельная удерживать до подхода передовых соединений фронта силами полков 5-й отдельной мотострелковой бригады.

Значение выхода Конно-механизированной группы в район Раздельной было столь велико, что об этом было специально сообщено Совинформбюро от 5 апреля 1944 года. «…Конно-механизированные соединения, — говорилось в нем, — вышли на подступы к городу Раздельной. Немцы упорно защищали этот важный узел коммуникаций и опорный пункт обороны на подступах к Одессе. Стремительными ударами наши бойцы сломили сопротивление противника и овладели крупным узлом железных дорог и городом Раздельная. Таким образом, железная дорога Одесса — Тирасполь перерезана нашими войсками. Тем самым отрезаны основные пути отхода в Румынию Одесской группировке противника».

Командиры соединений, прибывающие для получения боевого распоряжения, докладывают о результатах боя. Вот с шумом, по-казачьи лихо подлетают к плетеному забору тутаринцы. Их бравый генерал еще на ходу спрыгивает со своего темно-гнедого жеребца, бросает повод на спину коня и быстрым шагом направляется ко мне. Твердым, уверенным голосом докладывает:

— Товарищ командующий, части 9-й гвардейской дивизии первыми ворвались в город Раздельная и… — дальше следует перечисление боевых заслуг и трофеев.

Новый комдив полковник Гадалин подъехал на широком аллюре и, упруго оттолкнувшись от стремян, на ходу соскочил. Это у него получается довольно естественно и непринужденно. Ладно скроенный, энергичный, он с первого взгляда создает впечатление человека, внутренне собранного и организованного. Свои командирские дарования ему еще предстояло раскрыть. Но сомнений не было, что это будет хороший комдив.

— Товарищ командующий, — начинает он докладывать спокойным и твердым голосом, — части гвардейской дивизии первыми ворвались в город Раздельная.

Удивительно дословное совпадение формулировки доклада, в первой ее части, заставляет меня невольно взглянуть на Тутаринова. Он тоже удивлен, но быстро спохватывается, и с видом явного превосходства заговорщически улыбается мне.

Подъезжает генерал Головской. Он где-то недалеко за сараем оставляет свою кавалькаду и подходит пешком. Просто и по-деловому докладывает, что части дивизии, первыми ворвавшись в Раздельную, сосредоточились в указанных ей западной и юго-западной частях города и приводят себя в порядок.

Генерал-майор Жданов пунктуален. Он прибыл ровно в 15.00.

— Товарищ командующий, 4-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус первым ворвался в Раздельную…

Тут уж Тутаринов не выдерживает и, когда доклад заканчивается, спрашивает:

— Интересно, где и как это произошло?

Чувствуется, Владимир Иванович догадался о скрытом значении вопроса, но он делает вид, что принял его как восхищение действиями его орлов-танкистов и рассказывает некоторые эпизоды боя за город. «Хочет сразу задавить фактами» — догадываюсь я. Говорит он уверенно, сжато.

— Это сделали танковые экипажи лейтенантов Маслова, Ветлина и Васильева — тридцать седьмого танкового полка. Они, умело маневрируя, преодолели огневой заслон немецких самоходок и ворвались на окраину. На огромной скорости экипаж Маслова выскочил к станции и буквально расстрелял паровоз, который первым пытался увезти к границе эшелон с артиллерией. Эти три танка наделали на станции такую панику, что…

— Владимир Иванович, — перебил его генерал Тутаринов, — а вот когда ваши танкисты расстреливали паровоз, они обратили внимание, что состав в это время медленно сдавал назад за стрелку? — Поставив вопрос, он, не дожидаясь ответа, продолжал. — Так это мои казаки перехватили поезд и загоняли его обратно на станцию, а в пристанционном ресторане мой повар уже готовил шашлыки, чтобы угостить командный состав группы.

Все восприняли это как хорошую фронтовую шутку и от души смеялись. А когда я рассказал о злополучной формулировке доклада, последовал новый взрыв смеха.

— Теперь мы имеем все основания доложить Военному Совету фронта, что первой в Раздельную ворвалась… — я сделал паузу, все насторожились. — Ворвались войска Конно-механизированной группы.

Поставив боевые задачи на дальнейшее развитие наступления, я обратил внимание на необходимость постоянной бдительности и готовности к встречным боям, переходу к действиям фронтом на юг и юго-восток с целью недопущения прорыва отходящих соединений противника на запад через Днестр.

Пока мы решали вопросы организации дальнейшего наступления, на железнодорожной станции произошел забавный случай. Разведчики донесли, что к Раздельной из Одессы движется поезд. Его, конечно, впустили на станцию. Из вагонов выскочили солдаты и к ужасу своему увидели направленные на них стволы орудий, танков, самоходок и пулеметов. Они правильно решили, что сопротивление бесполезно.

Командиры соединений разъехались на свои КП. Мы с генералом Пичугиным продолжали беседовать, невольно прислушиваясь к шуму вновь разгорающегося боя.

— Думается, товарищ командующий, что эта волна вражеских войск доставит нам немало хлопот, — выразил опасение начштаба.

— Хлопоты бывают разные, — ответил я. — Под Москвой мы сдерживали врага, рвущегося на восток — это были неприятные хлопоты. Сейчас мы принимаем их, чтобы не допустить прорыва на запад — очень приятные хлопоты.

Во двор въехала бричка-одноконка. Лошадь неожиданно рванулась и упала. Ездовой бросился выпрягать, понося отборной бранью фрицев, которые «не смотрят куда стреляют». С брички неторопливо слез наш штабной повар Сергей Лазарев. Он взвалил на себя термоса и пошел в дом, чтобы организовать завтрак. Мы не стали дожидаться его приглашения и направились вслед за ним. Позавтракать нам, однако, не удалось. Совсем рядом, за домом, разразилась стрельба, рванули гранатные взрывы. Лазарев бросил свои термоса и миски, схватил автомат и выскочил из хаты. «Прорвались!» — мелькнуло в сознании. В дверях неожиданно сталкиваюсь с гитлеровцами. Машинально нажимаю на спусковой крючок. Сдавленный, как рычание зверя, крик, немец, круто согнувшись, по инерции идет на нас… Через двор, тревожно озираясь, устало бегут двое с автоматами у живота.