Исса Плиев - Разгром «армии мстителей»

Прорвавшиеся через позицию гитлеровцы считали, видимо, что путь на переправу открыт и бросились бегом к селу, 3-й эскадрон контратаковал их с тыла. И словно эхо этой дерзкой контратаки, навстречу противнику дви-нулись подразделения, оборонявшиеся на окраине. Зажатые с двух сторон, гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Начался беспощадный, неистовый ближний бой.

Рассказывали потом, что душой контратаки этого подразделения был комсорг эскадрона сержант Папушин. Левее у дороги наша артиллерия била по вражеской пехоте шрапнелью. Напряжение боя быстро росло. Возникали все новые и новые очаги ближнего боя, доходящие даже до рукопашных схваток на всем протяжении линии фронта — от Беляевки до Маяков. И здесь под Беляевкой на фоне пламени всеобщего героизма ярко искрились новые подвиги танкистов-сталинградцев и казаков Кубанского корпуса. О них писали в боевых листках и газетах наших соединений. В 30-й кавдивизии комсомолец-связист Брагин и его товарищ Сазонов в течение всего боя под огнем противника, раненые, восстанавливали телефонную связь. Лейтенант Бибик, командир взвода 127-го кавалерийского полка, истекая кровью, продолжал управлять боем и вдохновлял своих бойцов личным героизмом. Когда «фердинанд» прорвался на позицию, лейтенант расстрелял его из противотанкового ружья. Из офицеров в эскадроне он остался один и оказался не только мужественным человеком, но и волевым командиром. Особенно запомнился мне подвиг командира расчета станкового пулемета сержанта Копайгора, почти слово в слово рассказанный мне его боевыми товарищами. Он был ранен в правое плечо, но по густой «косовице» его пулемета трудно было предположить, что бой ведет истекающий кровью воин. Рядом с ним расположился расчет противотанкового ружья. Увлеченный боем, Копайгора не слышал его стрельбы. Когда на него двинулось штурмовое орудие, он продолжал вести огонь по пехоте. И вдруг оглянулся: «Что-то долго пэтээровцы молчат», — мелькнула у него тревожная мысль. Так и есть, они уже не смогут помочь ему.

— Из пэтээр стрелял? — спросил сержант своего помощника.

— Не приходилось.

— Ложись за пулемет.

Копайгора, превозмогая боль, перебежал к противотанковому ружью, с трудом отодвинул мертвое тело солдата и приложил приклад к раненому плечу. «Фердинанд» подскочил на бугре, подставив днище. Выстрел. Резкая боль в плече. В глазах появилась темная пелена, она все больше и больше сгущалась, но отважный воин все еще видит колышущееся черное пятно. Огромным усилием воли Копайгора сорвал пелену с глаз. «Только бы попасть в гусеницу». Выстрел… Сержант Копайгора не видел уже результатов своего второго выстрела. Очнулся в бричке медико-санитарного эскадрона.

— Куда мы едем? — спросил он у ездового.

— На Одессу. Говорят, в Одессе всех раненых в госпитали передадим.

Копайгора тихо улыбнулся: «Значит не прошел».

— Да, противник не прошел. Когда новая волна пехоты хлынула на Беляевку, во фланг ей нанес удар 4-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус. Одновременно в контратаку были брошены вторые эшелоны кавалерийских дивизий. Все пространство перед Беляевкой, Овидиополем и Маяками превратилось в поле ожесточенной, кровопролитной борьбы. Гитлеровцев уничтожали танками, самоходками, огнем артиллерии и всех видов стрелкового оружия, громили в конном строю.

Но немцы не отхлынули назад, не остановились, чтобы поднять руки, они бросились к селу. Тысячи солдат, гонимые инстинктом спасения, увертывались от ударов, отстреливались и бежали к спасительному Днестру.

«Вы, вероятно, помните, — пишет мне бывший командир комендантского эскадрона капитан А. И. Яцкий, — как через Ваш окоп переходили немецкие солдаты, а мы их били. Как мы их били! Может быть Вы не забыли, рядом с Вами были я и капитан Голиков». Конечно мне запомнился этот случай, но он был мимолетен. Да, здесь было где развернуться удали казачьей. Были и такие места, где, как рассказывает в своем письме бывший командир огневого взвода 183-го артиллерийского полка лейтенант И. М. Дементьев, «казаки-кубанцы рубали шашками, потому что при такой свалке огонь из оружия вести опасно — своих можно было побить». Товарищ Дементьев вспоминает о сержанте Москятулине, уничтожившем в этом бою семь гитлеровцев; о рядовом Демченко, который настиг у сарая трех фашистов и в углу между стеной и плетнем изрубил их. Его ранило, а тут выскочил из-за сарая еще один немец и ударил его сзади автоматом. Они схватились. Демченко, падая, успел выхватить нож и одним ударом покончил с гитлеровцем.

Схватка на улицах Беляевки была лишь отзвуком затухающего боя. Наши части быстро оттеснили прорвавшиеся подразделения противника к болоту и разгромили их. Под угрозой уничтожения многие сдались в плен. Так, крупная группировка противника была наголову разгромлена.

У одного убитого немецкого офицера в планшете был найден приказ генерал-полковника Холлидта командиру 72-го армейского корпуса особого назначения генералу инфантерии фон Форстеру об обороне города Одессы. Ему было придано до двадцати пяти отдельных частей войск СС. Мое внимание привлекло то, что в плане обороны Конно-механизированная группа значилась развивающей наступление на запад, на Тирасполь и дальше, а не в обход Одессы с запада. К приказу была приложена топографическая карта с нанесенной обстановкой этого корпуса и группировки войск 3-го Украинского фронта. Теперь мы знали, с кем будем иметь дело. Кстати сказать, это тот самый фон Форстер, который был назначен комендантом так называемого «укрепленного города Николаев».

«Генерал-полковник Холлидт слишком часто поощряет своих генералов за их поражения и удивительно последовательно опирается на сомнительный боевой опыт таких, как фон Форстер: не сумел организовать оборону Николаева, обороняй Одессу», — заметили по этому поводу генералы и офицеры штаба.

Когда командиры соединений доложили мне свой боевой и численный состав, невольно подумалось: каких невероятных духовных и физических сил потребуется от каждого воина, чтобы продолжать наступление. Ведь боевые задачи не учитывают потери, которые мы несем в непрерывных боях вот уже много суток подряд, не учитывают крайнего изнурения личного состава. И, как бы услышав мой внутренний голос, командующий войсками фронта распорядился вывести четыре фронтовых самоходно-артиллерийских полка (1200, 1201, 1202 сан., номер четвертого не помню) в Карлсталь и передать их в мое подчинение. Это была, конечно, своевременная и реальная помощь. Нам предстояло решать целый ряд серьезных задач.

«Генералу Плиеву. По-прежнему обязан благодарить Вас и ваши войска за победу. Ваша дальнейшая задача: внезапной атакой с тыла овладеть Одессой, после чего группа будет выведена в резерв для пополнения и заслуженного отдыха. Возбуждаю ходатайство перед Правительством о присвоении Вам лично звания Героя Советского Союза. Уверен, что Вы это и в дальнейшем безусловно оправдаете. Желаю вашим войскам и Вам лично дальнейших успехов на благо нашей социалистической Родины.