Исса Плиев - Конец Квантунской армии

На Калганском вспомогательном направлении мы создали также достаточно мощную группировку из советских и монгольских мотомеханизированных соединений. Ее задача состояла в прикрытии правого фланга главных сил группы и развитии наступления параллельно с главной группировкой на Калганском направлении.

По отдельным вопросам и репликам мне стало ясно, что руководящий состав штаба группы отчетливо представляет необходимость ошеломляюще внезапных ночных действий.

В перерыве совещания офицеры и генералы оживленно обсуждали план операции. По доносившимся до меня фразам было ясно, что все они увлечены предполагаемым размахом и темпами ее развития. Но план, как бы хорош он ни был, — лишь теоретическое предначертание боевых действий, обоснование объективных возможностей победы и путей ее достижения. Чтобы эти возможности стали действительностью, надо обеспечить твердое и уверенное управление войсками. Дело в том, что командный состав и руководящие работники штаба Конно-механизированной группы, хотя и имели хороший опыт в этом отношении, однако в большинстве своем приобретали его в процессе боевой учебы в мирных условиях Дальневосточного военного округа (исключение составляли несколько бригад, прибывших с Западного фронта). К тому же организация управления отрабатывалась применительно к общевойсковой армии. Между тем действия такой подвижной группировки, как Конно-механизированная группа, имеют свои особенности: она наступает, как правило, в отрыве от главных сил фронта, на отдельном операционном направлении, или совершает глубокий рейд по оперативным тылам противника; ей свойственны широкие, стремительные маневры, достижение внезапности ударов по флангам и тылу основных группировок врага, захват жизненно важных объектов в его глубоком тылу, разгром подходящих фронтовых резервов и баз снабжения и так далее. Значительные трудности заключались и в том, что Конно-механизированная группа — это, как правило, временная оперативная группировка, создаваемая часто для решения одной или двух последовательных наступательных операций. Состав ее меняется в зависимости от конкретно сложившейся фронтовой обстановки — от двух корпусов (кавалерийский и механизированный или танковый) с соединениями усиления до нескольких — пяти-шести корпусов. Все это предопределяло своеобразие управления такой подвижной группировкой.

Следовало иметь в виду, что в рейдовой операции, особенно при условии, когда оперативная зона насыщена войсками противника, для достижения успеха надо находить самые экономичные комбинации маневров, осуществлять их с предельной стремительностью и дерзостью, гибко и последовательно взаимодействуя между всеми элементами боевых порядков группы. В этих условиях летучая фраза «управлять — значит предвидеть» приобретает особое значение.

Думается, нет необходимости останавливать внимание читателя на всех подробностях организации управления в рейдовых операциях, но об одном, на мой взгляд, важнейшем положении, стоит сказать. Высокооперативное управление войсками и сочетание его с творческой инициативой подчиненных командиров, штабов и политорганов командующий может осуществлять, лишь своевременно получая достаточно полные и достоверные сведения о боевой обстановке. В напряженных, широко маневренных боевых действиях это возможно в условиях, когда все ее нюансы воспринимаются командующим непосредственно «в чистом виде». Из опыта войны на Западе у меня сложилось твердое убеждение, что такие условия можно иметь, находясь непосредственно в боевых порядках наступающих соединений. Здесь яснее всего прослушиваются «пульс и дыхание» операции. Перемещение центра тяжести управления вперед открывает боевым командирам и штабам широкие возможности для личного общения с подчинеными командирами и воинами, личного влияния на ход и исход боя примером разумной инициативы, храбрости и отваги. Это повышает моральный дух войск, их стойкость и волю к победе.

В общем, это был проверенный боевой действительностью, надежный механизм управления, который обеспечивал наиболее полное использование оперативно-тактических качеств войск.

Чтобы скрыть выход частей и соединений группы к государственной границе от разведывательных органов противника, мы провели ряд мероприятий по оперативной маскировке. Все виды передвижений и работ осуществлялись только ночью. В исходных районах заранее готовились укрытия для огневых средств, техники, живой силы. Их возводили на обратных от государственной границы скатах высот и обязательно маскировали под местность, широко применяя масксети и местные подручные материалы. Днем степь словно вымирала.

Правда, вблизи границы появились табуны лошадей. Но это не могло вызвать особого беспокойства японцев. Перекочевка аратских хозяйств была здесь обычным явлением. К тому же зимой 1945 года в стране произошло стихийное бедствие — «белый дзуд». Так в здешних местах называют мощный снегопад, сопровождаемый сильными морозами. Пастбища покрываются толщей снега, и скоту угрожает падеж. Это и вызвало массовую перекочевку табунов из восточных аймаков, в том числе и из районов Сухэ-Баторского и Восточно-Гобийского, где сосредоточивались наши войска. И не было ничего подозрительного в том, что теперь они возвращались.

Если же учесть, что на территории Монголии происходило в то время огромное движение главных сил фронта в направлении Тамцаг-Булакского выступа, нас, двигавшихся далеко юго-западнее, и вовсе не было слышно за этим грозным рокотом и гулом.

Сосредоточение войск к границе завершилось в первых числах августа. Седьмого числа Конно-механизированная группа получила боевой приказ на переход государственной границы с Маньчжурией.

В 21.15 всем был дан сигнал боевой тревоги. Все части и соединения двинулись в свои исходные районы. На рассвете, когда сосредоточение было завершено, на высоту «1500» у Эрдэнэ Маньт на тщательно замаскированный командно-наблюдательный пункт прибыли командиры дивизий, бригад, отдельных полков, их заместители, руководящие генералы и офицеры. Перед нами лежали просторы Маньчжурии. В торжественной тишине по-особому величественно звучат слова боевого приказа войскам Конно-механизированной группы на вторжение в Маньчжурию — страну, оккупированную вооруженными силами Японии.

В этот день в подразделениях прошли последние перед боем партийные и комсомольские собрания. На них побывали политработники группы и дивизий, офицеры и генералы штабов. Повестка дня всюду одна — задача коммунистов и комсомольцев в бою.

Мне рассказывали потом об одном из таких собраний в батальонной организации в 43-й отдельной танковой бригаде. Вначале выступил секретарь парторганизации Кузнецов, за ним другие коммунисты. После всех поднялся беспартийный механик водитель Челышев. Он долго подбирал нужные слова, а потом вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги: заявление с просьбой о приеме в Коммунистическую партию. «Ночью иду в разведку, — начал читать он. — Боевую задачу хочу выполнить коммунистом. Чувство и сознание, что я коммунист, крепче свяжут меня с моей Родиной, умножат мои силы и помогут мне лучше выполнить боевой приказ». В конце операции мне довелось встретиться с Челышевым. Когда я вручал танкисту боевой орден, он выглядел таким же застенчивым и молчаливым. Но как красноречивы были его боевые дела!