Исса Плиев - Конец Квантунской армии

Первый удар был осуществлен точно по плану. Уничтоженными оказались все пограничные заставы и японские разведывательные пункты;

С первыми лучами солнца через главную линию пограничных холмов в предбоевых порядках перевалили на рысях дивизии монгольской конницы, составлявшие резерв Конно-механизированной группы. Из низины вырывались бронемашины, батареи.

Невдалеке от нашего командно-наблюдательного пункта из густой завесы пыли, поднятой десятками тысяч коней, вынырнул мотоцикл. Мотоциклист — офицер связи — доложил:

— Шестая кавалерийская дивизия Монгольской Народной Республики в установленное приказом время перешла государственную границу!

На лице офицера выделялись лишь белки глаз да зубы. Своим внешним видом он напомнил мне танкиста, которого я видел под Москвой, когда тот выскочил из горящего танка.

— Тяжело?

— Душно очень, товарищ генерал-полковник, пылью дышим.

— Покажите вашу флягу.

Взяв ее в руки, я понял, что от нормы, рассчитанной на день, осталось всего несколько глотков.

— Невозможно дышать, — повторил офицер в оправдание. — Раскаленный песок лезет в нос и рот. Приходится полоскать горло.

Этот эпизод показал, что мы, видимо, недооценивали трудностей, с которыми предстояло столкнуться. Ведь когда по степи движется не одно подразделение, а многочисленные массы, клубы пыли почти не оседают. Мне была хорошо знакома невыносимая тяжесть, возникающая от палящего зноя, когда легкие с горячим воздухом всасывают раскаленную пыль.

Подошел Чернозубенко и доложил о возвращении разведгруппы лейтенанта Тулатова, которую бросили в район Сук-кул для захвата водоисточника.

— Почему возвратились? Они же должны были удерживать колодец!

— Тулатов доложил, товарищ командующий, что вода непригодна. Один из цириков выпил и отравился. Врач определил — стрихнином.

— Где Тулатов?

— Ждет разрешения доложить.

— Зовите его сюда!

К нам подошел смуглый, среднего роста, худощавый офицер. Он смотрит виновато, говорит короткими фразами с кавказским акцентом:

— По вашему приказанию…

— В чем дело, лейтенант? Почему не сработала урга? — спрашиваю его.

Тулатов удивленно смотрит вначале на меня, потом на Чернозубенко. Подполковник объясняет, что урга в нашем понимании означает бросок специального отряда вперед и захват сторожевого поста, а главное — колодца.

— Понятно, товарищ подполковник, — оживляется Тулатов. — Сразу ворваться на пост не удалось. Японцы встретили огнем. Бой продолжался недолго, но колодец успели отравить. Это, мне кажется, дело рук ламы. Мы его поймали, привели, а здесь почему-то отпустили, — Тулатов пожал плечами, выражая сомнение в правильности такого поступка.

— Объясните своим подчиненным, — сказал я офицеру, — что мы не можем держать под арестом служителей буддийских монастырей без серьезных оснований. Ведь ваше утверждение: «Это, кажется, дело рук ламы», — еще не доказательство преступления. В этом мы разберемся. Не забывайте, что мы вступили в страну, опутанную сетью монастырей и храмов, задурманенную многочисленными религиями: анимизмом, шаманизмом, конфуцианством, буддизмом, даосизмом. Мы должны с уважением относиться к религиозным взглядам жителей Маньчжурии.

После того как лейтенант ушел, Чернозубенко показал мне листок пергамента, испещренный рукописными строчками:

— Тулатов нашел возле колодца.

— Прочитать можете?

— Да. Написано по-монгольски.

Письмо, составленное в высокопарном стиле, содержало угрозу, рассчитанную на запугивание монгольских воинов: «Через Гоби вам не пройти. Боги превратят колодцы пустыни в огненную смерть. Это говорю вам я, хубилган, потомок Дудэ — стремянного Джучи, сына Тимучина. Я — Тимур-Дудэ».

— Чепуха какая-то… Насколько мне помнится из истории монгольских завоеваний XIII века, Тимучин, или иначе' Чингиз-хан, действительно имел старшего сына Джучи… Наивно рассчитано на то, чтобы раздуть чувство суеверия, и страха в наших монгольских частях.

— Видимо, это только начало, товарищ командующий. Японцы — коварный враг.

— А что означает «хубилган»? — поинтересовался я.

— Это характерный для ламаизма культ так называемых перевоплощенцев. Их почитают за богов.

— Ну что же, нас пугают мистическими угрозами, а мы должны предупредить противника о реальной угрозе. Отпустите несколько пленных и снабдите их нашими письмами. Подчеркните, что каждый, кого мы схватим вблизи источников воды, если у него найдут яд, будет признан диверсантом и наказан по законам военного времени. Что же касается Тимура-Дудэ, то попытайтесь установить, кто скрывается под его личиной. Хорошо бы захватить этого типа.

Успех наступления на Калганском направлении во многом зависел от того, насколько быстро смогут наши войска расправиться с погранотрядом противника и разведывательным пунктом японцев в глубине — в монастыре Цаган-Обо-Сумэ. Уничтожение погранотряда возлагалось на усиленный батальон майора Самохвалова из 27-й отдельной мотострелковой бригады. На разведпункт нацелилась и 7-я отдельная мотомехбригада МНРА полковника Нянтай-сурэна.

События здесь развивались благоприятно. В полночь границу перешли разведотряды, а через три часа в наступление двинулся батальон майора Самохвалова. Он быстро захватил дефиле, запиравшее выход на плато недалеко от деревни Эрдени-Сомон. Вражеские пограничники не успели занять оборону, как были атакованы и быстро разгромлены. Лишь немногим удалось бежать.

Одновременно выступила 7-я монгольская мотомехбригада. Полковник Нянтайсурэн находился в передовом отряде лейтенанта Бадарчи.

В пространстве между группировками Долоннорского и Калганского направлений Конно-механизированной группы действовал наш сильный разведывательный отряд. Некоторым вражеским пограничным подразделениям удалось бежать на Тогон-Туру, Дзалан-Сумэ. Но с рассветом их настигли и уничтожили истребители авиационного полка подполковника Островского.

В восемь часов поступили первые сообщения авиаразведки. Было установлено, что конница Дэ-вана производит крупные передвижения, мало сообразуясь с оперативной обстановкой.

Оперативная обстановка требовала от князя собрать армию в кулак для удара по одному из флангов нашей Конномеханизированной группы. Он же вместо этого распылял силы. Больше того, некоторые соединения совершали необъяснимые встречные маневры.

Подполковник Чернозубенко, докладывавший о данных разведки, не смог разобраться в обстановке и сделать определенных выводов о противнике.

— В этих действиях, — доложил он, — трудно усмотреть разумную систему передвижений с целью сосредоточения или занятия рубежа обороны.