Исса Плиев - Конец Квантунской армии

С тяжелой душой двинулись мы дальше. И снова пески, бескрайние сыпучие пески. А ведь где-то здесь должны быть позиции артиллерийского зенитного полка. Жестом останавливаю машину и выхожу, чтобы сориентироваться.

Пока рассматриваю карту, неожиданно появляется подполковник Шматков.

— Товарищ командующий, — докладывает Денис Иванович, — полк занял очередной рубеж и готов выполнить возложенные на него задачи.

Только теперь, внимательно всмотревшись в песчаные холмы, расположенные невдалеке от нас, замечаю едва уловимые приметы огневых позиций зенитного полка. У первой батареи нас встречают заместитель командира майор Н. Н. Булавин и начальник штаба капитан А. В. Исаев. В сопровождении их бегло осматриваю огневые позиции. Маскировка безупречна. Полк в полной боевой готовности, но чувствуется, что развернулся он недавно. Почему так поздно? Ведь наступление началось в два часа ночи?

— Полк занял этот рубеж в двенадцать часов, — отвечает Денис Иванович. — Часто приходилось на руках проталкивать машины и боевую технику через труднопроходимые участки. Да и на более благополучных продвигались с огромным трудом. Приходилось двигаться на второй и третьей скорости, моторы «съели» по две-три заправки горючего, а воду просто не успевали доливать в радиаторы — она мгновенно выпаривалась.

Все это, конечно, не было для меня новостью. Но в данном случае стало яснее, так сказать, материальное выражение гобийских трудностей. Истратить столько горючего, воды и при таком напряжении людских сил продвинуться за день только на шестьдесят километров — это не тот темп, который мог удовлетворить нас и обеспечить оперативные козыри в борьбе за время и пространство. Пока не было верной гарантии, что мы упредим в захвате города Суйюаньскую группировку или 3-ю танковую дивизию противника, которая, по нашим сведениям, могла выдвинуться из Калгана. Да и оперативные резервы, дислоцирующиеся в районе города Жэхэ, могли быть двинуты на Долоннор…

К вечеру начали прибывать из соединений офицеры оперативной группы. Их лаконичные доклады дополнили картину развивающихся событий. Главные силы наступают организованно. Механизированная группа из советских соединений, действующая в первом эшелоне главных сил, продвинулась на семьдесят километров. За нею — кавдивизия генерала Коркуца. Наступающие уступом вправо от нее монгольские кавалерийские дивизии полковника Цэдэндаши и генерала Доржипалама овладели рубежом Цаган-Ула и Алан-Сумэ. Левофланговые соединения полковника Одсурэна и полковника Доржи, поддерживаемые 3-м танковым полком майора Давагдоржа, продвинулись километров на шестьдесят и заняли район восточнее Шеншинга-Обо и колодца Тайпу-Усу. Возле этого колодца временно развернулся штаб Конно-механизированной группы.

Части Калганского направления наступали вдоль границы по тяжелой пересеченной местности и поздно вечером достигли района озер. 7-я монгольская бронебригада с 19 часов втянулась в бой за опорный пункт в Цаган-Обо-Сумэ.

Мы стояли у груды камней и делились впечатлениями о первом дне операции.

— Вы знаете, Исса Александрович, мне кажется, что японцы уже не способны драться в истинном ямато дама-шин — японском духе, — оживленно говорил Цеденбал. — Я беседовал со многими пленными и убедился в том, что все они менее всего верят в то, что их самопожертвование повлечет за собой перевоплощение после смерти или погружение в блаженное небытие — нирвану. Быстро у них размагничивается боевой дух.

Не все, однако, радовало Цеденбала. Он побывал в нескольких подразделениях и убедился в том, что там еще медленно преодолеваются настроения, укоренившиеся в период мирного обучения войск. Вода поступала в части с большим опозданием и в ничтожно малом количестве. Появились затруднения с горюче-смазочными материалами, питанием. Ю. Цеденбал навел там порядок и серьезно предупредил ответственных за боевое обеспечение. Посоветовавшись, мы тут же вызвали нескольких офицеров штаба и политуправления группы, проинструктировали их и направили во все дивизии для проверки работы тылов и организации помощи на местах.

Офицеры разъехались, но Цеденбал был все еще озабочен. Я поинтересовался, что еще его беспокоит.

— Взаимоотношение с местными жителями, — ответил он. — Мы знаем, что значительная часть населения Маньчжурии, в том числе и многие состоятельные люди, не поддерживают агрессивную политику японской военщины и своего реакционного правительства. Однако не все жители правильно понимают цели и задачи наших войск. Некоторые попались на удочку вражеской пропаганды. Иные просто выжидают. Особенно важно сейчас, чтобы советские и монгольские воины вели себя как подлинные освободители, ни в коем случае не ущемляя интересов населения, не унижая его человеческого достоинства, не оскорбляя религиозных чувств.

Товарищ Цеденбал считал необходимым усилить воспитательную работу с бойцами и разъяснительную среди населения. Мы тут же сформировали основные пункты, регулирующие отношения военнослужащих с местными жителями.

Я заметил, что оперативность и конкретность решения любых вопросов и проблем — характерная черта в работе генерала Ю. Цеденбала.

Первый день наступления в полосе главных сил был характерен серией тактических боев в зоне погранзастав и некоторых опорных пунктов. Благодаря внезапности ударов передовых и разведывательных отрядов, подавляющему превосходству в быстроте маневра и в силе огневых ударов эти бои протекали скоротечно и не снижали общего темпа наступления наших войск.

Наступление на второстепенном направлении Конно-механизированной группы имело свои особенности. Участок Калганского тракта от колодца Гашун-худук (20 километров юго-западнее Эрдэни-Сомон) и до монастыря Сумэ, то есть на протяжении 85 километров, шел вплотную вдоль границы. Поэтому первое время движение 27-й отдельной мотострелковой бригады полковника И. С. Дорожинского и 7-й мотобронебригады полковника Нянтайсурэна велось по территории МНР^ а по ту сторону границы действовали разведывательные и усиленные боковые отряды. Они разгромили погранзаставы в Баин-Обо-Сумэ, Тэрэхоцу-дока, Цаган-Обо-Сумэ, к. Алан-худук.

Не все здесь шло так, как было спланировано. Усиленный боковой отряд под командованием майора Титаренко должен был наступать, по самостоятельному маршруту, правее Калганского тракта, и, обогнув озеро Сибхулин-Нур, перейти границу у восточной окраины урочища Бархан Тала. За солончаками, расположенными южнее Эрдэни-Сомона, лежала цепь непроходимых скалистых высот, преодолеть которые отряд не смог. Поэтому комбриг решил продвигать его до города Эрляня, а отсюда вывести на свое направление.