Александр Шипунов - Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника

Для установки мин мы стали действовать, не только находясь в разведгруппах, но и в составе группы минирования нашей роты. Были случаи, когда рота выходила в полном составе для минирования отдельных направлений, где проходили караванные пути. Деятельность подразделения при новом командире кардинально изменилась.

Пришедшие осенью из «учебки» ребята, глядя, как активно воюет старший призыв, тянулись за нами. Появился азарт, возникло негласное соревнование, кто чаще придет с «войны» с результатом, а еще лучше, сам даст результат минами. Наши два призыва и стали костяком роты. Вновь прибывающим в роту бойцам уже некуда было деваться. Они попадали в среду, где «уклонистам» места не было. Ты мог уметь подтягиваться на турнике сто раз, прекрасно травить анекдоты, носить любое количество лычек на погонах, но если ты не воевал, то голос твой в роте последний. Причем мы не смотрели, из каких родов войск приходило пополнение. Главное, чтобы у них было стремление честно делать свое дело — воевать. «Назвался груздем, — полезай в кузов».

Сочетание различных факторов и то, что конкретные люди оказались в нужное время в нужном месте, благоприятно отразилось на результатах боевой деятельности. Благодаря этому рота регулярно давала результаты. Вот только несколько примеров.

В мае группа лейтенанта Шишакина забила автомобиль и трактор, спешивший на выручку. Машину и бежавшего противника уничтожили подрывом мин.

В августе Михайлов поразил автомобиль минами.

В сентябре в Аргестане группа лейтенанта Гугина минами остановила машину, уничтожив при этом группу из четырнадцати «душманов».

Так рота минирования наконец встала в один ряд с ротами спецназа нашего отряда. Командиры групп, которые раньше предпочитали минерам лишний пулемет, стали менять свое отношение. Да и командование отряда, видя результаты «минной войны», настаивало на более широком применении минно-взрывных средств в засадах. В результате к осени 1986 года «на войну» без минеров не ходили.

Могу ошибиться, но, насколько мне известно от товарищей из других отрядов, больше, чем мы, минами машин в Афганистане никто не забил.

Завершая рассказ о нашей роте, хочу сказать несколько слов и о себе. В самом начале моей боевой карьеры произошел случай, который сильно изменил и меня, и мое отношение к войне. 27 октября 1985 года я потерял в бою друга. Его гибель сильно потрясла меня и окончательно определила цели МОЕЙ войны, рассеяв в моем сознании миф об «оказании интернациональной помощи». Теперь я понимал, что воюю для того, чтобы отомстить за погибшего товарища. Офицеры использовали мою «одержимость войной», чтобы манипулировать мной: «На войну не пойдешь, если…» Они прекрасно знали, что отлучение от войны было суровым наказанием для меня.

Так как минеры не были закреплены постоянно за определенной ротой, я имел возможность посмотреть в деле практически всех командиров групп отряда. В «засаду» сходил тридцать три раза, семь из которых были результативными. В трех засадах лично эффективно применял мины. От войны не бегал вплоть до увольнения в запас. Завершающий выход сделал в конце октября 1986 года. Ребята моего призыва в голубых беретах и парадной форме, на которой блестели боевые награды, поднимались на борт «дембельского» «ильюшина», когда я с очередной группой ехал в «Голубом муле» [6] «Голубой мул»: здесь — автомобиль, перевозящий разведчиков отряда на аэродром. по рулежной дорожке Кандагарского аэродрома к вертолетам. У меня на глазах навернулись слезы, когда я подумал, что спустя несколько минут мои товарищи отправятся домой, а я — в очередную засаду. Но эта слабость длилась секунды. Вернувшись с «войны» в батальон, я на третий день улетел домой, как мне кажется, рассчитавшись с «духами» за смерть друга.

2 ноября 1986 года по трапу самолета мы сошли на родную землю и, пройдя таможенный досмотр в аэропорту Тузель, поехали в учебный полк навестить товарищей, продолжающих служить. В сумерках добрались до Чирчика. Город жил своей размеренной мирной жизнью. Увидев плавно катящийся троллейбус, мы долго молча наблюдали за ним. Через его огромные окна насквозь просматривался залитый светом салон, п котором беззаботно сидели люди, без тревоги смотрящие в темноту ночи. Позже помню, остановились возле автомата, продающего газированную воду. После кандагарской жажды и постоянного дефицита воды в засаде аппарат произвел почти магическое впечатление: кидаешь копейку, жмешь на кнопку — и льется вода. Чистая, холодная и без хлорки. И только тебе решать, сколько ее выпить — стакан, два или три…

В полку учебной ротой все так же командовал капитан Смажный. Встретившись, поздоровались, долго молчали.

— Ну и как? — он первый нарушил молчание.

— Ни о чем не жалею.

Создание в 1950 году первых подразделений специального назначения наших Вооруженных сил логически продолжило славную историю одного из наиболее значимых направлений советской Военной разведки.

В соответствии с инструкцией по боевому применению спецназовцы должны были вести разведку и уничтожать (выводить из строя) средства ядерного нападения, штабы, выявлять сосредоточения войск противника, организовывать партизанское и повстанческое движение, а также уничтожать одиозных лидеров враждебных режимов. При этом дальность действия разведывательных органов спецназа от линии фронта по сравнению с армейской разведкой была на порядок больше. Кроме того, у Генерального штаба впервые появились подразделения, имевшие возможность до начала боевых действий работать и через Государственную границу СССР, на территории других государств.