Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

Только никто ещё не понимал, насколько прожорливой окажется эта мясорубка.

К 4 июня, после постоянных бомбёжек, Славянск остался без централизованного водоснабжения.

Однако любые попытки взять Славянск всё равно проваливались: минимальное – по сравнению с числом противника – количество ополченцев отбивало все попытки вытравить их из города. Впрочем, украинские силовики предпочитали бомбить, бомбить, бомбить.

5 июня «Восток» под личным командованием Александра Ходаковского попытался взять Мариновку – контрольно-пропускной пункт к югу от Саур-Могилы – чтоб иметь выход на Россию. Операция не удалась – батальон ополченцев потерял двух человек убитыми, 13 ранеными, был подбит их БТР. Под Мариновкой в очередной раз сыграла свою роль авиация – украинские пограничники вызвали Су-27 – и наступление задавили.

(По итогам украинские СМИ традиционно увеличили потери ополченцев в десятки раз.)

Начавшаяся война повлекла за собой различные страшные реакции: никто никогда не знает, сколько в те месяцы по всей Украине случилось разнообразных, иногда кровавых межличностных конфликтов.

Один из примеров: на тот момент в украинской армии служило множество выходцев с Донецкой, Луганской и Харьковской областей. В большинстве своём воевать они не проявляли никакого желания.

Захарченко рассказывал, как в одной из частей задержали донецких «дембелей» – восемнадцать или девятнадцать человек; это было в последние дни мая.

Отец одного из них обратился тогда к Захарченко: как вызволить сына.

– Пусть, говорю, дезертирует и добирается домой перекладными, – вспоминал в разговоре со мной Захарченко. – «Дембелям» надо было искать себе попутный Камаз, по два человека забираться в спальник и – домой.

– Они смогли? – спросил я, уже предчувствуя, что история окончится плохо.

– Нет, не смогли, – сказал Захарченко. – Над ними там измывались, раздевали, выгоняли на улицу, командиры на «губу» постоянно засовывали, наряды вне очереди и всё такое. Короче, прихожу я к отцу одного из «дембелей», а он – плачет, слёзы текут.

Спрашиваю: что случилось? Он сидит и телефон держит в руке. Говорит: ему сын звонил и сказал, что они, все кто с Донбасса, Луганска и Харькова, заняли один угол в казарме. И однажды на них пошли – резать их. И отец всю эту драку, как они там хрипели и погибали, – он всё слышал. Вот эти восемнадцать или девятнадцать человек с Донбасса и Харькова – всех их в один вечер зарезали в части. Никто из них не вернулся домой. А потом пришло извещение о том, что это был самострел. У всех – самострел… Такие были истории. Очень много ребят, которые были призваны в украинскую армию из наших регионов, – домой не вернулись.

– А с отцом что?

– Отец потом будто взбесился. Мы его боялись посылать в дело. Если бы можно было их кровь пить вёдрами – он бы вёдрами пил…

Раз за разом мы возвращались с моими собеседниками к разговору о том, как должна была себя тогда повести Россия.

В который раз, то так, то эдак мы повторяли одни и те же доводы.

Парадокс заключается в том, что разнообразные российские аналитики считали, что «Кремль всё слил».

В то время как множество людей в самом Донецке, имевшие прямое отношение ко всем процессам, зачастую рассуждали несколько иначе.

Аналитики в числе прочего уверяли, что Россия могла вернуть к власти Виктора Януковича, предоставившего России право на ввод войск.

Но давайте ещё раз задумаемся: как бы на это отреагировали на остальной Украине? Помимо Донецка и Луганска, где поддержка была близка к крымским показателям, Харькова, где прорусски настроенные были в явном большинстве, и Одессы, где сторонники Киева и Москвы раскололись пополам.

Но дальше? Чем дальше на запад Украины – тем, как правило, ниже прорусские настроения.

Начался бы вал протестов, гражданские стычки, манифестации «за» и «против», драки, вой в СМИ. И даже если бы удалось удержать ситуацию (в чём есть огромные сомнения), на ближайших выборах Януковича очевидным образом не переизбрали бы.

И что, российской армии пришлось бы пойти, сопровождаемой улюлюканьем, домой? А зачем она приходила тогда?

Возьмём другой вариант: Россия могла ввести войска и сохранить полностью две независимые области – Донецкую и Луганскую.

Но как бы на это посмотрел Харьков? С его десятками, если не сотнями тысяч пророссийских активистов, митинговавших неделями?

Русские встали бы на границе и молча бы смотрели, как там давят людей, ждущих помощи? Или войти и в Харьков тоже? А потом? И в Запорожье направить танковый клин? И в Днепропетровск? И в Чернигов?

Взять Крым было возможно, Крым этого жаждал. Взять всю Украину – нет.

Никакого пресловутого «хитрого плана Путина» не было просто потому, что его не могло существовать в принципе. Ситуация сложилась патовая.

Неуёмные аналитики твердили: хотя бы Луганску и Донецку надо было помогать лучше. Да, в этом есть безусловная правда.

С другой стороны, министр информации ДНР Виктор Яценко сказал мне как-то: Россия помогала ровно настолько, насколько жители Донбасса сами были готовы участвовать в борьбе за свою свободу. «Помощь была соразмерна вкладу здесь», – спокойно констатировал Яценко, как про очевидный факт.

Позже, один неплохо осведомлённый человек в Москве, будто в подтверждение слов донецкого министра (которых он, впрочем, никогда не слышал), говорил мне: изначально речь шла о том, что Донбасс выставит сорок тысяч ополченцев. Не то чтоб существовал подобный приказ – кто и кому мог приказывать весной и в начале лета? – но были такие ожидания. А Донецкая область выставила к тому моменту четыре тысячи бойцов. Поэтому ориентировались на эти четыре тысячи. И ещё на примерно такое же количество бойцов в Луганской области. (Плюс добровольцы из России.)

В итоге к середине лета расклад был плюс-минус следующий: 10–12 тысяч ополченцев против 44 тысяч бойцов ВСУ и добровольческих батальонов (цифры Минобороны Украины).

Люди на Донбассе готовы были голосовать, они всем сердцем, с радостью и готовностью приняли возможность вернуться в Россию. Но убивать за это они не хотели. Не были готовы! И это можно понять.

Никаких аналогов «Правого сектора» на Донбассе не было и в помине.

Кто-то из донецких моих собеседников с некоторым сожалением признал: взинченность, мотивированность и, что скрывать, озлобленность активистов киевского Майдана была повыше и пожарче, чем спокойное и твёрдое желание жителей Донбасса держаться от новой киевской власти подальше.

Между тем, даже наспех к июню собранная армия в сорок тысяч безусловно удержала бы за собой Донецкую область целиком. Исключительно своей – очевидной и наглядной! – массой.