Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

Андрей Пургин, ещё в пору нахождения во власти, по этому поводу достаточно убеждённо говорил: «Из-за вмешательства штабных американцев были начаты обстрелы по площадям для создания паники населения, выводились из строя электрические подстанции и водоводы. Фактически, войну начали не с блокпостами и ополченцами, а с народом… Всё было на грани антихристианства: попытки вывоза больничного оборудования и специалистов, неоднократные попытки взорвать ядерный могильник “Точками-У” на территории Донецкого завода химизделий… Под Славянском осмысленно разрушили водонасосную станцию, которая питает 2,5 млн человек. Били по трубам, зная, что восстановлению они не подлежат. Мы ожидали чего угодно, но не борьбы против местного населения».

«Такова вечная рыцарская природа украинского воинства», – хуже и подлей не скажешь в этой ситуации.

Смутную совесть киевской, европейской и российской промайданной интеллигенции могли успокоить непрестанно поставляемые известия о том, что российские войска находятся на территории Украины. Ведь если там российские войска – тогда все эти вопиющие безобразия оправданы.

Но российских войск, увы, всё не было. Российская армия как призрак летала над территорией Донбасса и никак не могла материализоваться.

Уже два с половиной месяца украинская война с Россией шла без участия России.

5 июля Игорь Стрелков вывел из Славянска бойцов своей бригады (по одним данным, на 1 июля бригада насчитывала 2100 человек, по другим – свыше четырёх тысяч, плюс их семьи), оставив город.

Захарченко позже признавался, что был шокирован этим решением: на 7 июля была назначена операция по деблокации Славянска.

Стрелков неоднократно будет пытаться опровергнуть слова Захарченко – но его мотивации понятны: ему точно не хочется выступать в роли человека, нарушившего приказ и оголившего фронт, в результате чего передовая сдвинулась непосредственно к Донецку, и огромная часть Донецкой республики перешла под контроль ВСУ.

Образно говоря, при Сталине Стрелкову дали бы Звезду Героя за операцию по захвату Славянска, но за оставленный Славянск – расстреляли бы.

Со второй половины июня Москва ставила уже исключительно на Захарченко.

Три четверти поставок вооружений тогда шли на его «Оплот Донбасса» Захарченко, в обход остальных подразделений ополченцев.

Есть непосредственный свидетель происходившего тогда, отвечавший – внимание! – за связь. Он констатирует: Стрелкову было прямо сообщено из Москвы, что помощь – будет, и оставлять Славянск нельзя.

Судя по всему, Стрелков доверился активно циркулировавшим тогда в Сети паническим слухам, что Славянскую бригаду решили «слить».

Захарченко по этому поводу высказывался очень жёстко: «Мы считаем, что он предал всех нас, потому что ситуация в Славянске была – и многие военные это знают, – не та, как он рассказывал потом. Оружия в Славянске было столько, что можно было вооружить три дивизии, тысяч по 10 каждая. Там около 40 тысяч стволов лежало. Поэтому можно было биться, и БК – хоть объешься. И ещё тут интересный момент получается. В Краматорске стояла наша группировка – на тот момент около полутора тысяч человек. Константиновка, Краматорск, Дружковка – всё было наше, плюс наши два батальона мы подтянули в ту точку, откуда до Краматорска 12 километров. То есть они в маршевом порядке через два часа уже были бы в Краматорске, если надо было бы. И всех этих сил хватило бы не только восьмикилометровый коридор пробить из Славянска до Краматорска, но ещё в ширину пробить километров на 30. Поэтому ни о какой блокаде города не было речи. Он просто испугался, что его там убьют».

В итоге – украинская армия победным маршем вошла в Славянск, который так и не смогла взять с боем.

Вскоре туда прилетел Пётр Порошенко, чтоб сфотографироваться на фоне трофеев или пленных русских солдат. Но трофеев и пленных для общей фотографии не обнаружилось.

Тем не менее, всё было представлено как великая победа.

«Нону» перегнали в Киев с целью демонстрации «трофейного российского вооружения». Стоит напомнить, что эту «Нону» ополченцы забрали в апреле у 25-й бригады ВСУ.

В Славянске повсюду расставлены урны с надписью «Сдай сепаратиста».

В последующий месяц в Славянске и также оставленном Краматорске были схвачены более ста местных граждан. Подавляющее большинство из них пропало навсегда. Очевидцы рассказывают, что часть жителей, заподозренных в поддержке сепаратистов, были расстреляны во дворах и на огородах.

В июле ополченцы оставили Северодонецк и Лисичанск: там воевала бригада «Призрак» Алексея Мозгового.

Тем летом у Захарченко случились первые большие потери в его подразделении. Не по его вине.

О мёртвых либо хорошо, либо ничего, но… В общем, Захарченко грешит на Мозгового.

В помощь ему он передал тогда роту бойцов, 124 человека. Живыми оттуда вернулись 57 человек.

– Сармат тогда четыре пули получил в живот, две пули в грудь, и он ещё раненый командовал, пока его волокли до Лисичанского поста, – говорит Захарченко, весь морщась, как от зубной боли. – Потом сделали Сармату операцию, и он, слава богу, жив остался.

Забирать остатки роты Захарченко поехал сам.

В ту поездку случилась жуткая история, о которой Захарченко вспоминает постоянно.

В овраг у дороги сносили раненых ополченцев, их там лежало несколько десятков. Туда заехал украинский танк, и с целью всех передавить: двинул прямо по раненым.

Один из них, пацан лет восемнадцати, на глазах у Захарченко, обвязавшись гранатами, бросился под гусеницы.

Никто так и не узнал, кто он, из какого подразделения – в карьере находились раненые с нескольких отрядов, ведущих в этом районе бои.

– …Потом я шесть дней, по просёлочным дорогам, по каким-то перелескам, по полям выводил роту, – рассказывает Захарченко. – Шесть суток из Лисичанска шли домой. Шесть дней пешком. На носилках несли раненых… Двое умерли по дороге – потеря крови.

К тому моменту ополчение контролировало только крупные населённые пункты и блокпосты на основных направлениях, но огромные участки территорий были оголены. Украинские «силовики» осознали, что у ополчения элементарно не хватает сил, поэтому было совершено множество «разрезов»; республики буквально раскромсали.

Вся эта история, с шестидневным переходом, – её бы надо запоминать. Разодранная территория Донбасса, где никакие границы ещё толком не установлены, а добровольческие батальоны или бойцы ВСУ могут появиться откуда угодно. И, по жаре, идёт группа битых-перебитых людей. Может быть, позже кино об этом снимут.

Или, как чаще всего бывает, нет.

– Потом уже, – рассказывает Захарченко, с белеющими, как у него всегда бывает в бешенстве, глазами, – когда Мозговой приехал ко мне, я его спросил: «Слышь, Лёх, а нахера ты их бросил? Неужели нельзя было забрать автобусы у кого-нибудь? Какие-то машины, вывезти пацанов раненых? Просто вывезти их и всё?» Ну, это же, говорит он мне, частная собственность. Я ему говорю: «Ты что, гонишь?» А Мозговой приехал – на «Порше Кайен». «Он что у тебя, купленный за деньги?».